Книга Пока любовь растворяется в воде, страница 55 – Фульвио Эрвас

«Отрежьте ей ноги!»

Стуки обнаружил, что его кофе совсем остыл. Холодный кофе отвратителен.

Комиссар Леонарди вместе с агентом Ландрулли встретились с матерью и сестрой Аличе Бельтраме, чтобы сообщить им о возобновлении расследования. Комиссар спросил их согласия провести анализ ДНК, который бы развеял любые сомнения. Он также попросил у родственников образец почерка пропавшей Аличе. Мать развела руками: у нее не осталось практически ничего, что было написано рукой младшей дочери. Школьные тетрадки и университетские конспекты в свое время выбросила сама Аличе. Пытаясь вспомнить, женщина ушла в другую комнату и вернулась оттуда, неся в руках открытку, которую Аличе подписала для мамы в день ее день рождения.

Комиссар Леонарди прочитал текст поздравления и пристально взглянул на женщин. Он чувствовал себя обязанным задать им этот вопрос, даже если это было совсем не просто.

— Синьоры, почему вы ничего не сказали мне по поводу… врожденного дефекта синьорины Аличе.

— Какого дефекта? — откликнулись мать и сестра.

— Шестипалости на ногах, — чрезвычайно вежливо произнес Леонарди.

— Гексадактилии, — прошептала Беатриче.

— Мы не думали, что это настолько важно. В конце концов, хирургическая операция все исправила, — ответила мать Аличе, слегка дрожа.

— Не настолько важно? — переспросил Леонарди, изо всех сил пытаясь сдержать себя.

— Для человека, пропавшего без вести. Если бы вы нашли тело, тогда мы бы вам сказали, — сухо произнесла мать.

Комиссар не нашелся с ответом. Он показал женщинам листки записной книжки и дал почитать. Читая, мать и сестра качали головами, вздыхали и даже несколько раз охнули. В определенный момент они отказались читать дальше и на вопрос Леонарди ответили, что ничего не знали о существовании такого дневника и не могли себе представить, откуда взялись эти фотокопии.

— Это унизительно, — прошептала мать Аличе.

— Я вас понимаю, — ответил ей Леонарди.

Из того, что помнила Беатриче, Аличе никогда не вела дневник. Тем не менее она подтвердила, что это почерк ее сестры. Старшая синьора Бельтраме сидела в кресле молча, поникшая и немного отстраненная: седые волосы аккуратно уложены, губы слегка подведены. Она накрыла ноги синим пледом, сказав, что чувствует себя неважно. Впрочем, ей уже много лет нездоровилось.

— Аличе ведь была моей дочерью, — добавила женщина.

«Это так понятно», — подумал Леонарди, воспринявший эти слова как прощание. У двери он шепнул синьорине Бельтраме, надеясь, что мать не услышит и не расстроится, что в ближайшие дни он вызовет ее в полицейский участок, чтобы вместе просмотреть записи, сделанные десятью годами ранее, и дополнить их в свете новых событий.

Агенту Ландрулли не терпелось поскорее выйти из этого мрачного дома, заваленного всяким хламом и пропитанного запахом лекарств. Казалось, хозяйки хранили абсолютно все, не решаясь что-либо выбросить, — возможно, в глубине души надеясь, что рано или поздно все исчезнет само собой и останутся только голые белые стены.

— Мне не нравится это расследование, — сказал Ландрулли комиссару, когда они отошли от дома.

— Расследования не обязаны нам нравиться.

— Но тогда, как мне кажется, мы бы работали лучше, — проговорил полицейский агент.

Задумавшись, инспектор Стуки долго смотрел на заброшенный дом. В руках он держал выписку о регистрации земельного участка, на котором были найдены человеческие кости.