Онлайн книга «Заботы Элли Рэйт»
|
Ближе к утру жар потихоньку стал спадать, но я все ещё не могла поверить, что самое страшное позади. Я без конца трогала лоб тётушки и не могла понять: кажется ли мне или правда температура нормализуется? Я сидела на низкой табуретке возле кровати и держала похудевшую руку больной, всё время нащупывая пульс. То мне казалось, что он частит и выдаёт больше ста ударов в минуту, то вдруг вообще не могла его найти, и меня окатывало холодным ужасом… Постепенно дыхание Ханны выравнивалось, она перестала метаться и стонать. И у меня появилась крошечная надежда, в которую я боялась поверить. Придвинула к изголовью кровати табуретку и замерла, нащупав пальцами бьющуюся на её запястье венку. Кажется или действительно пульсирует равномерно?! Я даже не заметила, как уснула. Во сне видела огромный, просто гигантский метроном, который уверенно отбивал ровно шестьдесят ударов в минуту: тик-так… тик-так… Очнулась я в тот момент, когда Ханна попыталась забрать у меня свою руку. Она лежала бледная, так сильно похудевшая и слабая, но была в полном сознании. -- Ханна… -- Дай мне попить, девочка моя... -- голос тихий и слабый, но она точно в сознании! На глаза навернулись слёзы, оттого, что она первый раз за последнее время назвала меня своей девочкой. Оттого, что она была жива. Оттого, что её рука была просто тёплой и не казалась мне обжигающей. Утром меня сменила Нэнси. На работу я отправилась почти успокоенная, так как Ханна мирно спала. * * * У неё ещё бывали приступы сильного кашля. И она, брезгливо сплёвывая мокроту, каждый раз говорила: -- Ну вот, кажется, даже дышать легче стало. Уже одно то, что она могла говорить, не задыхаясь, что лоб её был тёплым и сухим, без испарины, делало меня счастливой. В следующие дни я кормила тётушку по утрам куриным бульоном с белыми сухариками. Пришлось пожертвовать одной из пяти куриц, живших до сих пор в сарайке на заднем дворе. Но я не жалела о глупой птице: у Ханны наконец-то появился аппетит! А почтальон, принёсший ближе к выходному новое письмо от Алекса, сделал эту неделю по-настоящему радостной! В этот раз письмо пострадало от цензоров меньше, и я даже кое-что смогла вычитать там. Алекс служил в инженерном батальоне и рассказывал о том, как они ставили переправу через реку Байд. Поскольку о боях на этой реке писали ещё две недели назад, цензоры сочли, что эта информация больше не является военной тайной. А я с интересом прочитала о том, как он работает. Он ни словом не жаловался на тяжесть военной жизни. Но я понимала, что приходится ему там тяжелее, чем мне. Два лейтенанта из его батальона остались без ног, подорвавшись на мине. Одного из них я даже знала лично. Алекс представил мне его тогда на благотворительном балу… Но всё же в письме было главное для меня: он жив, любит меня и ждёт встречи. А также передает приветы всем домашним. * * * Идея концертов для раненых пришла мне в голову совершенно случайно. В мастерскую обратились из госпиталя с просьбой изготовить несколько ламп для операционной. К лампам ещё нужны были особые крепления и специальные штативы. В чертежах Алекса были такие разработки, но заказ от армии на них был в самом начале войны. И после первых двух партий он больше не повторялся. Благо, что мастер Эйрон Хард, тот самый, что занимался этой модификацией, имел освобождение от армии. После небольшого совещания с ним мне осталось только договориться с представителем госпиталя, лейтенантом медслужбы Брейдом Хубером, о сроках поставки. |