Книга Черный крестоносец, страница 33 – Алистер Маклин

Он догадался, что я его не понимаю, и не стал терять время зря. Взглянув на Мари, мужчина покачал головой и поцокал языком. От его взгляда явно не ускользнула бледность ее лица, неестественный румянец на щеках и лиловые круги под глазами. Затем он снова улыбнулся, наклонил голову, словно в приветствии, поднял Мари на руки и понес к каноэ. Я поплелся за ним следом, таща две канистры из-под воды.

На каноэ имелась мачта, но, поскольку ветра не было, пришлось грести к острову. Точнее, гребли двое фиджийцев, а я с радостью предоставил им такую возможность. Если бы я управлял каноэ с такой же скоростью, то через пять минут начал бы хрипеть и задыхаться, а через десять оказался бы на больничной койке. На Королевской регате в Хенли эти двое точно произвели бы сенсацию. Двадцать минут они гребли без перерыва, пока не пересекли лагуну, так энергично вспенивая воду, будто за нами гналось Лох-несское чудовище. При этом они находили время и силы, чтобы болтать и смеяться всю дорогу. Я подумал, что если и остальные обитатели острова такие же, то мы попали в надежные руки.

В том, что существуют и другие обитатели, я не сомневался. Когда мы подплыли ближе к берегу, я насчитал не меньше полдюжины хижин на сваях, приподнимавших их фута на три над землей, и с огромными соломенными крышами, круто спускавшимися почти до земли. В домах не было ни окон, ни дверей, что и понятно, ведь стен там тоже не было. Исключение составлял один, самый большой дом на поляне около берега, рядом с кокосовыми пальмами. Остальные хижины находились поодаль, южнее. Еще дальше на юге, словно бельмо на глазу, торчала старомодная камнедробильная установка из металла и рифленого железа и загрузочный бункер. За ними – длинный низкий барак с покатой крышей из рифленого железа. В таком месте, наверное, особенно приятно работать, когда солнце стоит в зените.

Мы свернули направо, к маленькому причалу – даже не полноценной пристани с анкерными сваями, а плавучей платформе из связанных между собой бревен, прикрученной веревками к паре пеньков на берегу. В этот момент я увидел человека, лежавшего неподалеку. Белый мужчина принимал солнечные ванны. Худой жилистый старик с густой седой бородой, в темных очках и в измятом полотенце, прикрывавшем стратегический участок ниже талии. Казалось, что он спит, но я ошибся. Когда нос каноэ вонзился в песок, он резко сел, сдернул с себя темные очки, близоруко щурясь, посмотрел в нашу сторону, затем выкопал из песка еще одни очки со слегка тонированными стеклами, водрузил их на нос, взволнованно воскликнул: «Господи помилуй!» – вскочил с необычным для такого старикана проворством и, обмотав полотенцем бедра, поспешил к ближайшей хижине с соломенной крышей.

– А ты умеешь произвести впечатление, дорогая, – пробормотал я. – Несмотря на все невзгоды, ты смогла поразить этого старикана, а ведь ему уже лет девяносто девять, не меньше.

– Кажется, он не очень-то нам обрадовался, – с сомнением ответила Мари и улыбнулась крупному мужчине, который поднял ее из каноэ и осторожно поставил на песок. – Может, он живет здесь отшельником? Может, он сбежал на острова и меньше всего хотел бы увидеть других белых людей?

– Он помчался надевать свои лучшие шмотки, – уверенно заявил я. – Через минуту вернется и окажет нам самый радушный прием.