Книга Черный крестоносец, страница 451 – Алистер Маклин

Карлос же не занимался ничем подобным, что требовало значительных затрат энергии. Он пока еще не утратил веры в действенность бурбона как средства борьбы с сильным морозом, а потому поднес горлышко бутылки ко рту, запрокинув ее донышком вверх. Затем разочарованно опустил бутылку, поболтал и перевернул, однако все без толку: бурбона не осталось ни капли. Раздосадованный, Карлос шагнул к боковым перилам площадки и швырнул бутылку в ночь. Его глаза тоскливо следили за полетом бутылки, пока она не исчезла в темноте и кружащемся снегу. Внезапно тоскливое выражение с его лица как рукой сняло, вот только сменилось оно отнюдь не обычной лучезарной жизнерадостностью, а суровой и даже несколько пугающей гримасой с прищуренными глазами, совершенно не гармонирующими с его лунообразной физиономией. Карлос крепко зажмурился и взглянул снова, однако замеченное мгновением ранее никуда не делось: вдоль боковой стенки грузового вагона тянулась отчетливая полоска света. Двигаясь с быстротой и изяществом, которые трудно было бы ожидать от человека подобной комплекции, он перепрыгнул с площадки второго вагона на площадку грузового, где чуть задержался, чтобы достать из-за пазухи метательный нож весьма зловещего вида.

Тем временем Дикин в задней части вагона снял с гроба досадным образом расщепленную крышку, поднял лампу и заглянул внутрь. Его лицо разом застыло в горестном выражении, однако ни удивления, ни потрясения на нем не проявилось. Дикин обнаружил именно то, что и ожидал. Место упокоения преподобного Пибоди представлялось более чем уместным. Священник определенно был мертв уже много часов.

Дикин небрежно положил поврежденную крышку на место и вытащил со стеллажа на пол другой гроб. Судя по затраченным усилиям и времени, этот оказался гораздо тяжелее предыдущего. Вновь нещадно поработав зубилом, он за пару минут снял крышку и заглянул внутрь. И едва заметно кивнул, мигом придя к некоему выводу. Гроб был до отказа забит обильно смазанными многозарядными винчестерами новейшей модели с рычажной перезарядкой и трубчатым магазином.

Лишь для проформы закрыв гроб крышкой, Дикин поставил на нее лампу, вытащил третий гроб и уже опытной рукой расторопно взломал его. Он только успел заметить, что и здесь полно новеньких винчестеров, когда что-то привлекло его неусыпное внимание. Он покосился влево: язычок пламени в масляной лампе разок дрогнул, словно от внезапного сквозняка. Между тем сквозняку в вагоне взяться было неоткуда.

Дикин резко обернулся в тот самый момент, когда Карлос бросился на него с занесенным ножом. Дикин перехватил его запястье с оружием, и затем последовала краткая, но ожесточенная схватка, которая ненадолго прервалась, когда оба споткнулись о гроб и в падении оторвались друг от друга. Дикин упал в проход между двумя рядами гробов, а Карлос отлетел в середину вагона. Они быстро вскочили на ноги, хотя Дикин, несмотря на испытываемую боль или же, возможно, вследствие хладнокровного осознания собственной безоружности, оказался немного проворнее Карлоса. Повар живо изменил хватку ножа и теперь держал его в положении для броска. Дикин, в столь узком пространстве лишенный свободы маневра или возможности уклониться, неистово пнул незакрепленную крышку ближайшего гроба, того, на котором стояла масляная лампа. Крышка взлетела в воздух, на мгновение заслонив его от Карлоса, а лампа, упав на пол, разбилась, и вагон погрузился в относительную темноту. Продолжать противоборство Дикин был не в настроении. Драться в темноте с человеком, вооруженным ножом, – своего рода самоубийство.