Книга Красные скалы английской Ривьеры, страница 103 – Хельга Мидлтон

РЕЗУЛЬТАТЫ АНАЛИЗА ДНК

Далее шла таблица из четырех колонок с непонятными аббревиатурами и цифрами. Колонки аллелей носили названия: «отец», «дочь», «сын». Разобраться в цифрах было невозможно. Но внизу под таблицей было написано жирным курсивом:

Совпадение:

совпадение отец – дочь 99,999 %.

Совпадение отец – сын 99,999 %,

дочь – сын 85 %.

– Я рад, что ты теперь все знаешь.

– Нет, папа, это далеко не все. Хотелось бы побольше.

– Эйлин, ты же знаешь, мы не так давно говорили об этом. Твоя мать была психически нездоровой женщиной. У нее была, как говорила твоя бабушка, «больная совесть». Ей было стыдно за всех и вся. За то, что живет в достатке. За красивые платья, которые я ей покупал. Она раздавала деньги попрошайкам, не глядя на достоинство купюр. Люди смеялись над ней и пользовались ее щедростью.

– Я помню.

– Как ты можешь помнить это? Ты еще крошкой была.

– Нет, не это. Я помню наш разговор на свадьбе Мартина. Ты мне это уже рассказывал.

Он как будто бы не услышала ее ответа.

– Периодически Анна проходила курс лечения, но и тогда покоя не было. Она ударялась в пышное веселье. Закатывала огромные вечеринки, покупала самые дорогие вина и деликатесы. Нас всех штормило от перепадов ее настроений. Уходя утром, я никогда не знал, в какой дом приду вечером. Вдруг она нашла на улице каких-нибудь бродяг, привела их в дом и раздала им все без разбору – от антиквариата до какой-нибудь обгоревшей кастрюли с кухни. Я боялся, что в пылу своей щедрости она отдаст кому-нибудь и тебя. Мы, семья, твои дед и бабушка тогда еще были живы, мы настояли на том, чтобы ей были прописаны серьезные антидепрессанты. Они на какое-то время помогли. Она перестала чудить и закрылась в себе, как моллюск в раковине. В прямом смысле. Если кто-то из нас силой или обманом пытались вывести ее из дома, она начинала плакать, кричать и упиралась в открытую дверь так, что ее было невозможно сдвинуть с места.

Он помолчал. Эйлин тоже не спешила нарушить тишину.

– Я не хочу оправдываться. Я взрослый, нормальный мужчина и хотел только одного – нормальной семьи, веселых детей и любящую жену. К сожалению, Анна не была таковой. О братике или сестричке тебе не могло быть и речи. Во-первых, и я сам, и семья боялись того, что ее болезнь проявится в ребенке. Но даже не это. – Он снова на какое-то время замолчал. – Эйлин, ты уже взрослая женщина, ты понимаешь, что физическая близость между мужчиной и женщиной – необходимая часть нашей жизни. Это заложено самой природой. Против этого не пойдешь, но Анна даже близко меня к себе не подпускала.

– Зато Дороти подпустила.

– Да. Подпустила. И она была мне настоящей женой. Любила меня, дарила мне минуты настоящего наслаждения и ничего не просила взамен. С радостью родила моего ребенка. С радостью растила его. Никогда ни в чем меня не упрекнула и никаких дальнейших шагов от меня не требовала. – Он снова замолчал, словно обдумывая следующие слова, и, как бы согласившись с самим собой, кивнул и продолжил: – Знаешь, я сейчас скажу то, что никогда и никому не говорил. Я был счастлив, когда Анна ушла из нашей жизни. Да! Счастлив. Называй это как хочешь – бессердечность, конформизм, эгоизм. Мне плевать, как это называется. Я знаю только одно – я стал свободным человеком. Любящим и любимым мужем и отцом двоих детей.