Книга Глубокие тайны Клиф-Хауса, страница 38 – Хельга Мидлтон

Я поблагодарила его за советы и пообещала сделать все возможное для скорейшего выздоровления Надин.

– У нее хорошая сиделка, – пошутила я, имея в виду Анну. – Надин молодая, крепкая девушка, уверена, с ней будет все хорошо.

Физически она действительно с каждым днем шла на поправку, но при любой нашей попытке выяснить причину такого бесчеловечного избиения впадала в амнезию. Прикидывалась, конечно же. Все она прекрасно помнила, но не хотела говорить об этом. Я и не настаивала.

Анна наконец-то нашла себе занятие, погрузившись в заботы о сестре. Она без конца носила ей чай, помогала дойти до туалета и обновляла тугие повязки вокруг груди, фиксирующие ребра. По окончании всех процедур садилась у Надин в ногах и читала вслух бесконечные книжки Эрла Гарднера об адвокате Перри Мейсоне.

Возможно, любовь Анны к вымышленному американцем адвокату оказалась настолько сильна, что вошла в ее гены и передалась дочери. С чего бы еще Эйлин пошла в адвокатуру? В нашей семье, насколько я знаю, – и по моей линии, и по линии Артура – никогда не было законников.

Постепенно синяки на теле Надин зажили, ребра срослись и встали на место. Она начала самостоятельно, без поддержки, спускаться по лестнице и выходить в сад.

Февраль в тот год был на редкость теплым. Вскоре она уже помогала Марианне на кухне. У Надин оказался легкий характер, она шутила и сама же первая смеялась, заражая улыбками и весельем всех вокруг.

Дверь в комнату Габби скрипнула, и тихий голос ночной сиделки спросил:

– Миссис Колд, вы спите?

Габби плотнее закрыла глаза и не ответила. Чертов персонал, и без того всем известно, что старики умирают по ночам, но неужели нельзя дать человеку остыть в своей постели, не могут утра подождать. На лицо старушки легла тень. Сиделка едва коснулась руки Габби, и в то же время щелкнул выключатель ночника. Габби хотела было возмутиться, но открыть глаза значит – спугнуть видение. Пусть. В темноте даже лучше видно.

Я часто ловила себя на том, что иногда сожалею, что мой сын из двух сестер выбрал себе такую кислятину Анну. Правда, однажды мне стало понятно, что с Надин не так. У ее организма полностью отсутствует переносимость спиртного. Даже от полбокала вина она становилась угрюмой, плаксивой, а уж если выпьет пару глотков чего-нибудь покрепче, в ней буквально просыпался дьявол. Она начинала задираться, огрызаться, выражаться такими словами, которые я, конечно же, слыхала – не первый день на свете живу, – но которые никогда не произносились в нашем доме. В целом, если закрыть глаза на это свойство ее натуры, она была просто ангел. Одним словом – воплощенный доктор Джекил и мистер Хайд^[9].

У нее явно был талант к шитью. Однажды я предложила ей пойти с Анной в магазин и купить себе какую-нибудь одежду. Из магазина они вернулись не с платьями, а с рулонами ткани, выкройками и прочими необходимостями. Правда, меня удивило, что Надин даже не спросила, есть ли у нас швейная машинка, и если нет, то готова ли я ее купить, но это уже другое дело.

Машинка у меня, естественно, была, и я даже обрадовалась, что Надин научит Анну шить. Куда больше пользы, чем от детективных расследований. Мне казалось, что Надин хорошо влияла на Анну. Вот только как и в каком качестве оставить ее жить с нами, когда Генри вернется из Кувейта, я никак не могла решить. Поживем – увидим, подумала я тогда.