Книга Прятки, страница 100 – Диксон Уиллоу

Я перестаю ходить по комнате, когда мой телефон пищит, и я слишком нетерпелив, когда открываю приложение, которое управляет камерами в его комнате, и вижу, что он повернул статую так, что она смотрит на его кровать.

Его нет в кадре, но это не мешает мне поспешить к компьютеру, чтобы посмотреть трансляцию на большом экране.

Я только усаживаюсь в кресло, как он появляется в кадре и садится на кровать. На нем футболка с надписью «Not Today, Satan» и старые спортивные штаны. Его аккуратно причесанные волосы выглядят влажными, как будто он только что вышел из душа, а щеки покраснели.

— Ты смотришь? — нервно спрашивает он и подтягивает ноги, чтобы сидеть на кровати по-турецки. — Я имею в виду, ты смотришь прямо сейчас?

Я нажимаю кнопку паники.

Уголки его губ поднимаются в улыбке, но она не доходит до глаз.

— Это все действительно хреново. — Он делает паузу и выдыхает, его плечи опускаются, и он как будто сжимается в себе. — Но мне действительно нужно с кем-то поговорить, а у меня нет никого, с кем я мог бы поговорить об этом. — Он опускает глаза, и его щеки еще больше краснеют. — Прости. Я не должен был этого делать.

Я уже нажимаю на кнопку микрофона, когда он протягивает руку к статуэтке, как будто собирается снова ее перевернуть.

— Что случилось? — спрашиваю я.

Он замирает, затем медленно опускает руку, и осторожное выражение надежды заменяет совершенно разбитое выражение, которое побудило меня так быстро ответить ему.

— Прости, — повторяет он. — Я знаю, что это глупо, и я не должен был этого делать, но…

— Сделай глубокий вдох.

Он немедленно подчиняется, и у меня сжимается желудок и грудь от того, что он даже не задумываясь сделал то, что я сказал.

— Теперь расскажи мне, что происходит, — говорю я, когда он выдыхает.

— Я… боюсь. — Он сглатывает, его горло работает, и его кадык подпрыгивает так, что это странно привлекательно.

— Почему ты боишься? — подталкиваю я его, когда он не продолжает.

— Я не знаю, насколько ты знаешь о моей жизни и о том, что происходит, и я не имею понятия, как ты в это вовлечен, но мое чутье подсказывает мне, что ты не тот, о ком мне нужно беспокоиться. — Он смотрит в камеру сквозь ресницы.

У любого другого это выглядело бы кокетливо или флиртующе, но я вижу страх и сомнение в его взгляде.

— Твое чутье не подводит тебя, — говорю я ему. — Я не тот человек, о котором тебе стоит беспокоиться.

Он выдыхает и поднимает глаза к потолку, а все его тело расслабляется, как будто он почувствовал облегчение.

— Хочешь рассказать мне, почему ты боишься? — спрашиваю я.

— И да и нет. — Он издает небольшое фырканье, которое можно принять за смех, но в нем нет ни капли юмора. — Да, потому что мне нужно с кем-то поговорить, пока я не сошел с ума окончательно, но нет, потому что тогда ты узнаешь, насколько я испорчен. — Он морщит лоб так, что это выглядит слишком мило. — Но, с другой стороны, ты и так знаешь, насколько я испорчен, учитывая то, чем мы занимаемся. — Он качает головой, как будто физически отряхивает себя от своих мыслей, и сосредотачивается на камере. — Но если я расскажу тебе, что еще происходит, то ты узнаешь, что я сделал.

— Поможет ли, если я скажу тебе, что что бы ты мне ни рассказал, я не буду тебя осуждать?

На этот раз он слегка улыбается, когда выдыхает смешок.