Книга Прятки, страница 103 – Диксон Уиллоу

— Я хотел, чтобы они страдали за то, что осмелились тронуть тебя.

Его быстрый вдох и вспышка жара в его глазах говорят мне о том, насколько ему нравится эта идея.

Восхитительное желание пронизывает меня, когда он облизывает нижнюю губу так, что это не выглядит сексуально, но все равно заставляет мой член запульсировать.

— Правда? — спрашивает он, едва слышным шепотом.

— Да.

— Почему? — Он снова подтягивает ноги и садится по-турецки на кровать. — Почему тебя волновало, что они могли со мной сделать?

— Потому что ты мне интересен.

От меня не ускользает тот факт, что мы начали этот разговор, потому что он сказал, что ему нужно поговорить о чем-то, и большая часть того, что было сказано до сих пор, касалось меня, но я не против.

Я знаю о Майлзе почти все, как из наблюдений за ним, так и из своих исследований, но он почти ничего не знает обо мне. Если он готов довериться мне, то я могу хотя бы немного отплатить ему и ответить на его вопросы.

— Интересен? — Он хихикает. — Это звучит так же лестно, как когда кто-то говорит, что у тебя отличный характер.

Я смеюсь.

— Верно, но, когда я говорю, что ты интересный, я имею в виду нечто другое. Знаешь, сколько людей я нашел интересными за всю свою жизнь?

Он бросает на камеру сбивающий с толку взгляд.

— Не знаю. Многих?

— Тебя.

Его глаза снова расширяются, и он действительно открывает рот от удивления.

Я улыбаюсь, видя, насколько сильнее его реакция на то, что я говорю ему, что он единственный человек, который мне интересен, чем на то, что я сказал ему, что я психопат.

— Ты меня разыгрываешь, да? — Он моргает, как сбитая с толку сова. — Как это возможно? Я просто… я.

— Я не шучу, — говорю я. — И я понятия не имею, как это возможно. Я всегда думал, что это невозможно, но потом начал наблюдать за тобой, и мое мнение изменилось.

— Вау. — Он расставляет ноги и снова свешивает их с кровати, расслабляясь. — Это… Я не знаю, что на это сказать.

— Нечего говорить. Это просто факт.

— Так что все эти игры в прятки и все, что мы делали… — Он опускает глаза на пол. — Это твоя фишка?

— Определи, что ты имеешь в виду под «твоя фишка».

Он нервно облизывает нижнюю губу языком.

— Ты часто так делаешь с людьми?

— Нет.

Он немного расслабляется, но я вижу, что он хочет узнать больше.

— Я никогда не делал ничего подобного, пока ты не бросил мне вызов, — говорю я, и от меня не ускользает, что я говорю ему это без повода. — Я хотел, но не видел в этом смысла, потому что не было никого, с кем стоило бы это делать. Пока ты не оставил то сообщение на своем окне. И я понял, что ты не такой, как все, когда не побежал обратно в Бун-Хаус, когда я сказал тебе, к чему ты себя приглашаешь.

Майлз

От его слов у меня сжимается грудь, и в животе взрываются тысяча бабочек.

Это просто ненормально, что мне вообще есть дело до того, кто он и чем занимается, но, когда он говорит, что я единственный, с кем он делал все это, это успокаивает часть того беспокойства, которое кипело в моей голове последние несколько дней.

— А то, что ты продолжаешь бросать мне вызов, говорит мне, что ты так же увлечен этим, как и я, — говорит он, и в его голосе слышится понимание, но никакого самодовольства.

Он не дразнит меня моими извращениями или тем, что я, кажется, не могу не взаимодействовать с ним. Он просто констатирует факт. Он знает, что я в этом заинтересован, так же как я знаю, что он в этом заинтересован.