Книга Прятки, страница 104 – Диксон Уиллоу

— Наверное, даже больше, если честно, — признаюсь я. — Это я постоянно инициирую и прошу об этом.

— А я тот, кто продолжает соглашаться. Как говорится, для танго нужны двое. — Он делает небольшую паузу. — То, что ты знаешь обо мне, меняет что-нибудь?

— Ты спрашиваешь, перестану ли я бросать тебе вызов, потому что ты сказал мне, что ты вроде как, но не совсем психопат?

— В принципе, да. — Я слышу веселье в его голосе, и это заставляет меня улыбнуться.

Единственное, что удивляет в его диагнозе, — это то, что он вообще мне об этом рассказал. Я и так знал, что в нем есть что-то необычное, из-за всего этого преследования и того, как он избил тех парней, которые на меня набросились. В моей бинго-карточке не было диагноза «психопат», но это меня не пугает так, как должно было бы.

И то, что он сказал мне, что я единственный человек, который ему когда-либо был интересен, гораздо более лестно, чем должно быть. Может быть, это потому, что я так привык быть невидимым и к тому, что люди смотрят сквозь меня, что знакомство с таким человеком, как он, человеком, которому буквально наплевать на людей и их чувства, зациклен именно на мне.

Я не настолько наивен, чтобы думать, что между нами есть что-то большее. Я понимаю, что он не способен испытывать ко мне никаких настоящих чувств, кроме привязанности и интереса, но все равно чертовски приятно знать, что из всех людей, которых он когда-либо встречал, он считает меня интересным.

А знание о нем также облегчает признание в том, что тяготит меня. Он не будет меня судить и даже сказал, что поможет, если я попрошу.

Я не знаю, чем я заслужил внимание психопата, но я не злюсь на это.

— Нет. — Я качаю головой. — Я знаю, что должен, и я просто собираю материал для своего будущего терапевта, чтобы он написал книгу о том, насколько я сейчас испорчен, но я не хочу.

— Хорошо, потому что я тоже не хочу.

— Я тут о чем-то думал, — говорю я тихим, прерывистым голосом.

— И, о чем ты думал?

— Что, может быть, мы могли бы немного изменить игру, — я прочищаю горло, когда мой голос неловко срывается на последнем слове.

— И как ты хочешь это сделать?

Тембр его голоса теперь низкий и хриплый, и мой член становится полутвердым, когда глубоко внутри меня взрывается покалывание.

Боже мой. Я возбуждаюсь от одного только его голоса? Я знаю, что я молод и жажду секса, но это уже перебор.

— Я думал, что, может быть, ты мог бы начать. — Я сглатываю, потому что у меня пересохло во рту, и мой голос звучит грубо, как будто я пытаюсь говорить через наждачную бумагу.

— И как это будет выглядеть?

Я облизываю губы, когда слова застревают в горле. Я не умею просить то, что хочу, и никогда не разговаривал о сексе с тем, с кем им занимаюсь.

Сплетничать с друзьями — это одно, но просить парня, который меня трахает, изменить что-то — совсем другое.

— Скажи мне, чего ты хочешь, Майлз.

Меня снова пробирает дрожь. Как, черт возьми, он может произносить мое имя так сексуально? Я никогда не был большим поклонником своего имени. Оно мое, и я использовал его всю свою жизнь, но оно старомодно и было источником кучи издевательств и насмешек, когда я был моложе. И по какой-то причине людям трудно его произносить, поэтому я постоянно исправляю их и дважды проверяю все документы, которые получаю.