Книга Прятки, страница 139 – Диксон Уиллоу

Он делает несколько вращений и ударов, которые выглядят столь же впечатляюще, сколь и пугающе, а затем вращает нож вокруг пальца сложным образом, от которого у меня сердце замирает, и не только от того, как он выглядит сексуально.

Я догадывался, что он умеет обращаться с ножом, после того, что я видел в ночь, когда на меня напали, но легкость, с которой он им пользуется, и плавность его движений столь же прекрасны, сколь и пугающи.

— Да, я понимаю, почему ты дал мне версию с тренировочным ножом, — говорю я. — Я на сто процентов потерял бы палец или отрезал кусок ноги, делая что-либо из этого с настоящей версией.

Он переворачивает нож за рукоятку, а затем резко закрывает его.

— Они хороши для боя и чертовски пугающие, поэтому дают тебе преимущество, даже если ты не очень хорошо с ними обращаешься.

— Это бонус. — Я поправляю переднюю часть футболки. — Не уверен, что кто-нибудь когда-нибудь называл меня страшным. Но если я научусь делать хотя бы половину того, что ты только что продемонстрировал, то у меня по крайней мере будет шанс на победу.

Он кладет нож обратно в коробку.

— Другой — это кинжал цунами. Раны, которые он наносит, разрушительны. Главная проблема с ним в том, что его легче отобрать, и он может быть неудобным и сложным в обращении, если ты не привык к его размеру. Самым большим преимуществом является то, что, поскольку это кинжал, ты можешь держать его на виду и иметь к нему доступ, не вызывая подозрений, если люди его увидят.

— В мою комнату никто, кроме тебя и уборщиков, не заходит, но мне нравится идея держать его на виду и выглядеть крутым на случай, если кто-то, кроме тебя, вломится в мою комнату.

Он ухмыляется и подходит к шахматной доске. Он изучает ее около десяти секунд, затем перемещает свою ладью.

— Шах.

— Черт возьми, нет, — я бросаюсь к доске. Он не может поставить мне шах. — Как я это пропустил? — бормочу я, когда вижу, что он сделал. Это не традиционный ответный ход, и я был так сосредоточен на том, чтобы поставить его в шах, что не заметил, что его ладья находится в идеальном положении, чтобы сначала поставить меня в шах.

Все еще страдая от своего очевидного упущения, я снимаю своего короля с шаха.

— Готов? — спрашивает он.

Я киваю.

— Это прозвучит очень странно, но как ты входишь и выходишь из моей комнаты, когда пробираешься сюда?

— Через дверь. — Он обнимает меня за плечо.

— Спасибо, — без выражения говорю я. — Сам бы я никогда не догадался.

— Охрана в этом месте ужасная, — говорит он, выводя меня из комнаты. — Журнал проходов можно обмануть с помощью поддельной карты, а в камерах достаточно слепых зон, чтобы я мог легко проскользнуть внутрь и выйти, не будучи замеченным. А твои дверные замки смехотворно легко взломать. — Он ждет, пока я закрываю за нами дверь. — Каковы правила общежития в отношении установки собственных замков? Мне не нравится, что ты остаешься беззащитным, когда меня нет рядом.

— Не знаю. Никогда не проверял.

— Я позабочусь об этом, — говорит он и ведет меня по коридору к главной лестнице. — И я разберусь с теми, кто может возразить против повышения твоей безопасности.

— Мы не выходим через задний выход? — спрашиваю я. Этот путь приведет нас прямо через главный вестибюль.

— Нет.

— Тебе не все равно, если люди увидят нас вместе?