Книга Жестокие игры, страница 145 – Диксон Уиллоу

Вместо того, чтобы пытаться вывести его из этого состояния, я прижимаю его к своей груди и держу.

Он прижимается ко мне и утыкается лицом в мою шею.

— Никогда больше так не делай, — шепчет он.

— Что? — спрашиваю я, чувствуя, как у меня сжимается желудок.

Мне не нужно, чтобы он говорил мне, что я облажался и что мы должны были быть готовы к этому. Мы знаем, что кто-то преследует его, и мы проявили неосторожность. Я проявил неосторожность, и все это моя вина.

— Бросаться в такую опасность. — Он сжимает меня так сильно, что выдавливает воздух из моих легких. — Не ради меня.

— Прости, не могу обещать. — Мой голос слабый, потому что он все еще сжимает меня, и мне трудно дышать. — Я защищаю то, что принадлежит мне.

Он поднимает лицо с моей шеи и гневно смотрит на меня, в его глазах снова появляется огонь.

— Я тоже, и, если ты еще не понял, ты мой. И я сам убью себя, если с тобой что-нибудь случится, потому что ты пыталась спасти меня.

Я не могу сдержать улыбку, и это только заставляет его смотреть на меня еще более сурово.

— Ты думаешь, я шучу?

— Нет, — говорю я ему. — Я знаю, что нет. Мне просто нравится эта твоя сторона. Мой сердитый котенок.

Уголки его губ поднимаются несколько раз, как будто он борется с собственной улыбкой.

— Это не шутка.

— Я не шучу. Я знаю, ты думаешь, что я называю тебя котенком, чтобы обидеть, но это не так. — я прижимаюсь губами к его уху и понижаю голос. — Я называю тебя так, потому что ты напоминаешь мне дикого кота. Ты либо совершенно равнодушен и чертовски критичен, либо готов выпустить когти и зубы и разорвать любого, кто встанет у тебя на пути. Чтобы заставить тебя спрятать когти или отбросить равнодушие, нужно приложить некоторые усилия, но это делает твою реакцию еще более приятной.

— Это нечестно, — ворчит он. — Я пытаюсь злиться на тебя, а ты говоришь все эти приятные вещи, и я не могу оставаться злым.

Я смеюсь и целую его чуть ниже уха.

— Просто говорю то, что вижу.

Джекс отрывается от Ксавьера и Джейса и подбегает к нам.

— Команда должна быть здесь через десять минут, — говорит он.

Я киваю. Я хочу спросить, выяснили ли они что-нибудь еще, но молчу. Я не хочу скрывать что-то от Феликса, но он сейчас не в том настроении, чтобы слушать этот разговор.

Джекс смотрит то на меня, то на Феликса, затем быстро улыбается нам и бежит обратно к своему брату и Ксавьеру.

— Команда? — спрашивает Феликс и прижимается щекой к моему плечу.

Я поглаживаю его висок, и у меня сжимается грудь и живот, когда я вспоминаю момент, когда увидел на нем лазерный прицел.

Если бы Джейс не успел вовремя…

— Ребята, которые уберут этот беспорядок и вытащат нас отсюда, — говорю я ему, вытесняя эти мысли из головы.

Он ничего не говорит, но легкое сжатие его рук вокруг меня успокаивает меня.

Как и обещали, два вертолета моего дяди приземляются ровно через десять минут.

Я загоняю Феликса в тот, который вытащит нас отсюда, и к нам присоединяются остальные, как только они заканчивают рассказывать команде о том, что произошло.

Полет до дома моего отца проходит в тишине, но в тот момент, когда мы приземляемся на вертолетной площадке, начинается настоящий хаос.

Еще одна команда сотрудников ждет нас и окружает в тот момент, когда мы выходим из вертолета.

Близнецы и Ксав сразу же встречаются со своими обеспокоенными матерями, но Жасмин нигде не видно.