Книга Жестокие игры, страница 146 – Диксон Уиллоу

Мои тёти уверяют нас, что наши отцы знают обо всём и уже едут домой с внеплановой деловой встречи, и что всё будет решено, когда они вернутся.

Я не спускаю с Феликса глаз, не отпуская его ни на секунду, пока я даю отчет и мне очищают порезы на шее и плечах от разбитого стекла.

Все замечают, но никто ничего не говорит. Я не сомневаюсь, что мне придется все объяснить отцу, когда он вернется домой, но это уже проблема на потом.

После того, что показалось вечностью, мы с Феликсом наконец остались наедине, и я привел его в свою комнату.

Он был очень подавлен и почти не произнес ни слова с момента приземления. Шок, очевидно, проходит, но с ним происходит что-то еще.

— Феликс? — спрашиваю я, не зная, как ему помочь.

Он поднимает на меня взгляд, но тут же опускает его и смотрит на точку на полу, между нами.

— Мне нужно в туалет, — бормочет он.

— Да, хорошо.

Я не виню его за то, что ему нужно побыть несколько минут в одиночестве, но смотреть, как он входит в мою ванную, гораздо тяжелее, чем должно быть.

Пока он в ванной, я опускаюсь на край кровати и с усталостью вздыхаю. Сегодня я едва не потерял не только Феликса, но и Джейса, и вся тяжесть этого в одно мгновение обрушивается на меня.

Разбивается.

Я вскакиваю на звук разбивающегося стекла и мчусь в ванную, сердце в горле, а имя Феликса на губах.

Сцена, которую я застаю, не соответствует моим ожиданиям.

Вместо того, чтобы найти Феликса исчезнувшим или лежащим в куче разбитого стекла с вторгшимся над ним, он стоит перед разбитым зеркалом.

— Феликс?

Он поворачивается ко мне и выглядит совершенно разбитым. Его глаза красные и влажные от слез, а щеки покраснели. Волосы растрепаны, как будто он дергал их за пряди, а свитер лежит скомканный в углу комнаты.

Мой взгляд падает на его руки, и мое сердце замирает, когда я вижу длинный осколок зеркала, сжатый в его раненой руке. Кровь течет с его костяшек и падает на пол, смешиваясь с кровью, капающей с его ладони.

— Феликс, — говорю я тихо. — Поговори со мной.

— Зачем? — Его голос наполнен такой болью и страданием, что трудно стоять на месте и не броситься к нему. Я не имею понятия, о чем он думает, и не хочу рисковать, что он поранит себя, если я поступлю неправильно. — Какая польза от разговоров, когда все вокруг рушится? Как разговоры могут помочь, когда все это дерьмо продолжает происходить?

— Пожалуйста, — говорю я отчаянно. — Пожалуйста, просто положи это, и мы разберемся.

— Ты не сможешь это решить, — говорит он с тоской.

— Могу. И я разберусь.

— Может быть, но какой ценой? — Он смотрит на осколок, потом снова на меня. — Я чуть не убил вас всех. Джейс был ранен из-за меня.

— Ничего из того, что произошло, не твоя вина.

— Нет! Этого бы не случилось, если бы меня там не было, если бы кто-то не пытался меня убить. — Он горько смеется, в его смехе нет ни капли юмора. — Знаешь, что самое страшное? Я думал, что я в безопасности. Я глупо полагал, что, уехав из школы, я буду в безопасности от всего этого дерьма, но, конечно, я ошибался. Оно преследовало меня, как и всегда. Я никогда не буду в безопасности. И ты, и близнецы, и Ксав, никто из вас не будет в безопасности, пока я рядом.

— Феликс, детка, пожалуйста, — умоляю я и протягиваю руку. — Отдай мне это, и мы справимся с этим.

Он смотрит на осколок, а потом снова на меня.