Книга Жестокие игры, страница 148 – Диксон Уиллоу

— Это не реально, — шепчет он.

— Для меня это чертовски реально. — Я делаю еще один шаг. Теперь мы находимся всего в нескольких футах друг от друга. — Ты хочешь сказать, что для тебя это не реально?

Он качает головой. Слёзы перестали течь, но его глаза всё ещё красные и влажные.

— Скажи мне, реально это или нет.

— Это реально, — шепчет он.

— Ты веришь, что я люблю тебя?

Он кивает, и я не пропускаю, как его челюсть сжимается, когда по его щеке скатывается еще одна слеза.

— Тогда ты веришь мне, когда я говорю, что тебе больше никогда не придется сражаться в одиночку? Что я буду рядом, чтобы сражаться вместе с тобой, когда тебе понадобится помощь, и поддерживать тебя, когда тебе будет слишком тяжело?

Он так долго смотрит на меня, что я боюсь, что все испортил и он собирается сделать что-то импульсивное, но он кивает.

Я протягиваю руку.

Снова наступает долгая пауза, но в конце концов он кладет осколок на мою ладонь.

Я протягиваю другую руку и чуть не выдыхаю от облегчения, когда он берет ее.

Он позволяет мне оттащить его от зеркала, и я бросаю осколок в раковину, чтобы он не мешал.

Его рука кровоточит, но мне нужно увести его из ванной и отвлечь от того, что он чуть не сделал. Потом мы сможем позаботиться о его ранах.

Я затаскиваю его в свою комнату и закрываю дверь, чтобы он не видел беспорядка. Затем я притягиваю его к себе и крепко обнимаю, и весь страх и паника от того, что я почти потерял его снова, нахлынули на меня вместе с непреодолимым чувством любви к нему.

Он прижимается ко мне, и его рыдания громкие и бурные, он выплакивает все, что держал в себе.

— Прости, — рыдает он, прижавшись к моему плечу.

— Не извиняйся, — я целую его в висок и волосы. — Тебе не за что извиняться.

Он пытается со мной поспорить, но плачет так сильно, что не может вымолвить ни слова.

— Тише, малыш, — говорю я, пытаясь успокоить его. — Все в порядке. Я с тобой.

Его рыдания наконец стихают, и через мгновение прекращаются. Он тяжело лежит в моих руках, и я переношу его на свою кровать.

— Ложись со мной, как мы всегда делаем, — шепчу я.

Он отпускает меня, и я помогаю ему лечь на кровать. Когда он устраивается, я снимаю толстовку и отбрасываю ее в сторону. Он смотрит, как я снимаю футболку и ложусь рядом с ним.

Он сразу же прижимается ко мне и уютно устраивается рядом.

— Можно посмотреть на твою руку?

Он разжимает кулак, и я вижу, насколько серьезны повреждения.

Несколько длинных порезов извиваются по его ладони, а суставы пальцев опухли и окровавлены от ударов по зеркалу, но все не так плохо, как я думал. Возможно, ему понадобятся несколько швов на ладони, но порезы выглядят поверхностными и, судя по всему, не настолько глубокими, чтобы беспокоиться о разрыве сухожилий или повреждении мышц или нервов.

Осторожно я оборачиваю его руку своей футболкой. Ему нужно промыть рану и показаться врачу, но сейчас ему нужно больше поддержки.

— Я люблю тебя, — шепчет он. — Ты единственный человек, которого я когда-либо любил.

Я целую его волосы.

— Ты тоже единственный человек, которого я когда-либо любил.

— Я так боюсь, что это сон, и я проснусь один, и все будет как раньше.

— Это не сон, — уверяю я его. — И ты больше никогда не проснешься один. Только если не выгонишь меня из постели накануне вечером.

— Ты серьезно?