Книга Жестокие игры, страница 150 – Диксон Уиллоу

— Многим вещам, которые не твое дело, если ты не хочешь, чтобы я тебя зарезал, — фыркает он.

Я не ненавижу тепло, которое распространяется по моей груди от его ревности.

— Замечено. — Я целую его волосы.

Теперь, когда я могу прикасаться к нему и целовать его, когда захочу, я как будто не могу остановиться. И он, похоже, не против.

— Мне нужно беспокоиться? — тихо спрашивает он.

— О чем?

— Мы не пользовались презервативами.

— Нет. Я никогда не занимался с ней без презерватива. — говорю я ему. — И я пошел к школьному врачу, чтобы сдать анализы, после того как узнал, что она мне изменяла. Я бы никогда не пошел на это, если бы не был уверен, что ты в безопасности.

— Ты никогда не делал этого с ней?

— Нет. Ни с кем. Только с тобой.

— О. — Он прижимается щекой к моей груди. — Ты тоже единственный, с кем я это делал.

Я целую его волосы. Это не должно иметь значения, но властный ублюдок во мне любит слышать, что я единственный, с кем он когда-либо будет этим делиться.

— Ты понимаешь, что я убью любого, кого ты тронешь, или любого, кто тронет тебя, да? — говорю я ему.

Он тихо смеется.

— Это твой способ сказать, что мы эксклюзивны?

— Конечно.

Он снова смеется.

— Замечено. Главное, чтобы ты понимал, что то же самое касается и тебя. Я убью любого, кто прикоснется к тебе, и убью тебя, если ты когда-нибудь прикоснешься к кому-то другому.

— Никогда, — обещаю я.

Он целует меня в грудь и прижимается поближе.

— Давай немного отдохнем, а потом позаботимся о твоей руке?

— Да, звучит неплохо.

Я чувствую, как он расслабляется, прижавшись ко мне, и смотрю в потолок, голова кружится, когда события дня вновь нахлынули на меня.

Но превыше всего — осознание того, что Феликс любит меня, и он знает, что я люблю его.

Остальное мы решим позже. Сейчас важно только то, что он в безопасности и он мой.

Киллиан

Примерно через час, после того как я обнял его и дал ему возможность успокоиться, я отвожу Феликса к врачу и прошу кого-нибудь убрать беспорядок в ванной.

К тому времени, когда Феликс был перевязан и почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы что-нибудь съесть, Ксав и его мама уже ушли домой, но мы застали близнецов за кухонным столом, окруженными тарелками с едой.

Они приняли душ и переоделись, а Джейс держит свою травмированную руку на перевязи, но в остальном они выглядят нормально.

— Хватит еще на двоих? — спрашиваю я, подходя к столу. Еды здесь огромное количество, но близнецы могут съесть много, и они не очень любят делиться, когда дело касается не друг друга.

Меня не раз кололи вилкой, когда я пытался украсть последний кусочек, не спросив разрешения.

Джекс сует в рот кусочек чего-то похожего на гамбургер и машет рукой на пустые стулья напротив них.

— Как твоя рука? — спрашивает Феликс, когда мы садимся.

— Все хорошо, — уверяет его Джейс. — Как я и думал, это просто глубокая ссадина. Наверное, останется шрам, но он не на татуировке, так что я не могу жаловаться.

— Ты уверен? — настаивает Феликс.

— Абсолютно, — Джейс улыбается ему своей фирменной улыбкой. — И это не моя ведущая рука, так что я все равно могу заниматься всеми важными делами. — Он многозначительно поднимает брови. — К тому же, я большой поклонник боли, так что, как я уже сказал, никаких жалоб.

— Ладно, Ромео, хватит очаровывать, — говорю я, не пытаясь скрыть ревность в голосе.