Книга Жестокие игры, страница 8 – Диксон Уиллоу

— Ты действительно думаешь, что он поставил в комнате жучки? — нервно спрашивает она.

— Сомневаюсь. Думаю, они и так говорят, и делают здесь достаточно подозрительных вещей, так что прослушивание комнаты не в их интересах.

— Верно. — Она задумчиво сжимает губы.

— Что?

— Я просто не понимаю, почему ты вообще согласился жить с ним в одной комнате, — говорит она. — Я понимаю, что после трагедии членов семьи собирают вместе, чтобы они могли поддержать друг друга, но Киллиан — не твой настоящий брат. И к тому же он тебя ненавидит и не помог бы тебе, даже если бы ты горел.

— Да, — вздыхаю я. — Я тоже не понимаю. Я пытался поднять этот вопрос, когда психолог говорил о том, как важно опираться на семью, чтобы пережить тяжелые времена. — Я фыркаю. — Ему не понравилось, когда я сказал, что лучше скользну по перилам из лезвий и приземлюсь в бассейне с уксусом, чем буду жить с Киллианом.

Она кривится.

— Спасибо, что навеял мне эту картинку.

— Не за что. — Я застегиваю чемодан и прижимаю его к стене, чтобы потом заняться его хранением.

— Ну, как у тебя дела? — спрашивает она осторожным тоном.

— Хорошо.

— Хорошо?

— Да, хорошо. — Я расстегиваю сумку и вынимаю из нее еще вещи, чтобы убрать их.

— Так ты уже пережил это?

Я бросаю на нее бесстрастный взгляд.

— Ты действительно думаешь, что сорока восьми часов достаточно, чтобы пережить похороны более половины моих живых родственников?

Она морщится.

— Я не это имела в виду.

Я снова вздыхаю и возвращаюсь к распаковке вещей.

— Я знаю. И отвечая на твой вопрос, нет, я не пережил это.

— Прости. — Она бросает на меня извиняющийся взгляд. — Я не знаю, что сказать сейчас. Я хочу быть хорошей подругой и помочь тебе пережить это, но я не знаю, как это сделать.

— Для таких вещей не существует инструкции, — говорю я ей, раскладывая вещи из тумбочки у кровати. — Я знаю, что ты хочешь помочь, но никто ничего не может сделать. Мне просто нужно похоронить это глубоко в подсознании, как и все остальное дерьмо, которое случилось в моей жизни, и я переживу это.

— Думаешь это действительно хорошая идея?

— Нет. — Я закрываю ящик и кладу книгу, которую сейчас читаю, на глянцевую поверхность стола. — Но либо так, либо позволить горю сломать меня, поэтому я выбираю вариант А.

— Ты не думаешь, что тебе стоит поговорить с кем-нибудь, например, с психотерапевтом? — осторожно спрашивает она.

— Нет, — повторяю я и сдвигаю книгу ближе к краю стола, чтобы не видеть ее озабоченности и сочувствия в ее глазах.

— Но…

— Разговор с психотерапевтом не помог, когда мои родители развелись, когда мне было пять лет. Он не помог, когда мама заставила меня пойти к нему после того, как я увидел смерть своей няни, когда мне было десять, и он не поможет и сейчас. — Я указываю большим пальцем на сторону комнаты Киллиана. — Особенно с ним рядом. Последнее, что мне нужно, — это показать ему какую-либо слабость.

— Ты действительно думаешь, что он будет вести себя как козел из-за того, что произошло? — Она бросает взгляд на его пустую кровать и на меня. — Я знаю, что он козел и все такое, но он настолько козел?

— Понятия не имею, — честно отвечаю я. — Но я научился, что лучше его не недооценивать.

— Да, лучше перестраховаться, чем потом жалеть. — Она кусает губу.

Я вижу, что она хочет сказать еще что-то, но, к счастью, не говорит. Я не имею ничего против терапии, но говорить обо всем том дерьме, что случилось в моей жизни, еще менее эффективно, чем разделить его на части и притвориться, что ничего не было, поэтому я отказываюсь от этого.