Книга Соленый ветер Ле Баркарес, страница 20 – Мила Дуглас

Когда вино закончилось, он встал. Взял пустые бокалы.

Я тоже встала и посмотрела на него:

– Этьен?

Он остановился.

– Спасибо. За… за вино. За краски. За… всё.

Я сделала глубокий вдох:

– Пусть я все еще боюсь… того. Но сейчас… сегодня было хорошо.

Он стоял секунду. Молча. Потом кивнул. Еле заметно. Не «пожалуйста». Не «не за что». Просто кивок. Признание услышанного.

Этьен тихо произнес:

– Спи… Аннет.

И ушел внутрь, в свою половину, растворяясь в привычной темноте. Манки последовал за ним, бросив на меня последний взгляд – на этот раз почти одобрительный.

Я осталась на террасе. Слово «спи» снова висело в воздухе. Сегодня оно звучало… по-другому. Менее приказом. Более… ритуалом. Концом этого странного дня, где слезы на песке сменились красками на мольберте, а раздражение – тихим разговором под звездами. Я посмотрела на темное море. Страх никуда не делся. Он дремал где-то внутри. Но сегодня он не правил бал. Сегодня правили светящиеся рыбы на экране, терпкое вино на языке и короткое, как выдох, «спи» человека, который недолюбливал слабость, но почему-то все равно принес краски.

Ранним утром, зная его час подъема (я научилась различать скрип его кровати сквозь стены), я прокралась на кухню. Сварила кофе – крепкий, черный, без сахара, как он всегда пил. Поставила чашку на его половину кухонного стола – на самой границе, проведенной невидимой линией по плитке. Рядом – два миндальных печенья из моей тайной заначки. Ни записки. Ни улыбки. Просто факт. Кофе. Печенье. Существую. Не сдаюсь.

Я притаилась за дверью в гостиной, слушая. Его шаги. Пауза. Я представила, как он останавливается у стола, видит чашку. Его взгляд – удивленный? Раздраженный? Безразличный? Тишина затянулась. Потом – звук выдвигаемого стула. Скрип. Глоток. Еще один. Потом – хруст печенья. Один. Другой. Сердце бешено колотилось от тихого наблюдения.

Потом шаги к раковине. Звук льющейся воды. Скрежет губки о керамику. Он мыл кружку. Тщательно. Вытирал. Ставил на его полку. Шаги к выходу. Я выглянула, затаив дыхание. Он стоял у двери. Его взгляд встретился с моим – я не успела отпрянуть. В его глазах не было ни гнева, ни благодарности.

Совершенно ровным голосом, без интонации, глядя куда-то мимо моего плеча, Этьен произнес:

– Вкусно.

Одно слово. Как камень, брошенный в пруд молчания. Круги пошли. Он повернулся, открыл дверь.

Я торопливо, ловя момент, пока дверь не захлопнулась, выкрикнула:

– Это просто кофе. Без обязательств.

Он не обернулся. Не ответил. Просто вышел. Дверь закрылась с мягким щелчком. Я осталась стоять посреди кухни, вдыхая запах кофе и его незримого присутствия. «Вкусно». Это было что-то. Маленькая трещина в стене? Или просто вежливость перед уходом?

Манки, оставшийся дома, скулил у входной двери, царапая дверь когтями. Потом подошел ко мне, сел рядом, уставился своими умными глазами. Взгляд был вопрошающим, немного упрекающим:

– Ну, что теперь?

Я осторожно протянула руку, ладонью вверх.

– Привет, рыжик. Один остался?

Он насторожился. Уши прижались. Он медленно, с недоверием, потянулся носом к моей ладони. Обнюхал. Тщательно. Секунду. Две. Потом фыркнул – не рычание, а скорее разочарованное «фу». Отвернулся и ушел на свое место у двери Этьена, улегся, положил морду на лапы, продолжая смотреть на меня. Не подошел. Но и не ушел совсем. Как его хозяин. Присутствует. Наблюдает. Ждет.