Онлайн книга «Соленый ветер Ле Баркарес»
|
Этьен вернулся раньше обычного. Запах бензина и пыли витал вокруг него. Я сидела на террасе с планшетом, пытаясь поймать не морскую бездну, а игру света на листьях олеандра. Он прошел на кухню. Через минуту вышел – с двумя кружками кофе. Поставил одну на столик рядом со мной. Без слов. Сел в соседнее кресло. Молчал. Пил кофе. Смотрел не на море, а куда-то в сторону города. Его профиль был резок на фоне заката, но в линии плеч читалась какая-то нехарактерная усталость, а не привычная отстраненность. Вдруг, не глядя на меня, Этьен нарушил нашу тишину: – В старом порту… раньше лодки красили в синий и красный. Яхты богачей – в белый. Как сахар. Глоток кофе. – Рыбаки говорили, цвет влияет на улов. Глупость! Еще пауза. Он повернул голову, его взгляд скользнул по моему лицу, по планшету, задержался на моих пальцах, все еще слегка дрожащих от недавнего волнения. – Хочешь сейчас увидеть Перпиньян[6]? На мотоцикле. Манки дома останется. Я чуть не выронила планшет. Перпиньян? Мотоцикл? Он предлагает? Я уставилась на него, пытаясь прочесть подвох на его лице. Ничего. Только привычная сдержанность и… вызов? Или просто рассказах о плане на день? Что заставило его сделать этот шаг? Мой кофе? Упрямство? Или что-то еще, спрятанное за этой непроницаемой маской? Мой голос чуть дрогнул от неожиданности: – На… на мотоцикле? Я… никогда не ездила. Он медленно поднял бровь. Уголки губ дрогнули в едва уловимой, знакомой усмешке. Но в его глазах, когда он на мгновение встретился с моими, не было прежней колючей насмешки. Этьен медленно произнес: – Боишься? Вопрос висел в воздухе, нагруженный всем нашим прошлым – морем, паникой, слезами, его обвинением в слабости. Он не ждал ответа. Сам ответил, глядя куда-то поверх моей головы, голосом, в котором вдруг прозвучала какая-то странная, почти нежная усталость: – Ты же всего боишься. Слишком… девочка. «Девочка». Опять. Но на этот раз… не колючее, как раньше. Правило с оттенком… чего? Принятия? Я почувствовала, как по щекам разливается жар обиды и желания доказать. Готова была огрызнуться. Но он повернул ко мне лицо. Взгляд был не насмешливый. Глубокий. Прямой. И слова, которые он произнес дальше, срезали все возражения на корню, ударив прямо в солнечное сплетение: – Но когда ты не так трясешься… Ты как рассвет после долгой ночи. Редкий. Тишина. Гул моря исчез. Цикады замолчали. В ушах звенело. Как рассвет. Этьен назвал меня рассветом? Не нелепой помехой, не плаксой, а… тем, что прогоняет тьму. Словно мамино пожелание, наконец-то услышанное кем-то кроме меня, обрело плоть в его хрипловатом голосе. Рассвет. Редкий. Сердце замерло, потом рванулось в бешеной скачке, стуча в висках, в горле, везде. Я не могла дышать. Не могла отвести взгляд от его глаз – серых, как море перед штормом, и таких же нечитаемых, но вдруг… при открывших что-то. Что-то глубокое и неожиданно уязвимое. – Мама, – пронеслось в голове хаотично, – видишь это? Он увидел это во мне? Тот огонек, о котором ты говорила? Этьен Дюран, угрюмый отшельник, только что назвал меня… рассветом. Мир перевернулся. Я уже точно не могла бояться и отказать Этьену, мой голос предательски дрогнул: – Я… Я поеду. Перпиньян встретил нас шумом, красками, южным солнцем, кидающим многочисленные солнечные лучи на камни мостовой. Я сидела сзади, обхватив Этьена за талию, в чужом шлеме, слишком большом, гудящем ветром. Страх? Да. Отчаянный. От скорости, от незнакомых поворотов, от близости его спины под тонкой тканью рубашки. Но был и восторг. От ветра, рвущегося в лицо, и невероятной свободы. Этьен вел мотоцикл уверенно, спокойно, как будто он был его продолжением. Никаких лишних движений или слов. Только тепло его спины сквозь рубашку и ритм его дыхания, угадываемый в такт работе мотора. |