Книга Лед и пепел, страница 50 – Мила Дуглас

Но было уже поздно. Из черной пасти леса, из-под корней исполинских деревьев, из самой тени материализовались тени. Бесшумные, стремительные, смертоносные. Их было немного – от силы десяток, но двигались они с убийственной слаженностью, как части одного хищного механизма. Лезвия мечей и топоров сверкали в лунных лучах, как зубы голодных зверей.

Впереди всех, яростный, с мечом, вспарывающим мрак, мчался Роан. Его лицо, обычно похожее на кору старого дуба, было искажено гримасой чистого гнева. Он рубил направо и налево, не обращая внимания на удары, его гулкий рев заглушал предсмертные крики наемников. Каждый взмах его клинка – это громовой удар судьбы.

– Это она?! Она здесь? – его голос гремел над полем боя, перекрывая лязг стали.

И тогда, словно в ответ на его зов, к повозке подбежал человек. Высокий, чуть сутулый, держащий в руках короткий охотничий лук. Лицо, исхудавшее, с восковым оттенком, но с глазами, в которых горел знакомый, умный огонек – огонек, который Тэссия оплакивала как угасший навсегда.

Миррель.

Сердце Тэссии, казалось, остановилось, а потом забилось с такой силой, что боль пронзила грудь. Не сон?..

Она зажмурилась, снова открыла. Он был там! Живой! Его руки уверенно натягивали тетиву, стрела со свистом нашла цель – всадник, пытавшийся обойти Роана с тыла, свалился с коня. Слабость еще висела на Мирреле, как влажный плащ, но в каждом движении чувствовалась прежняя сила духа, вернувшаяся с жизнью.

Бой был яростным, но коротким. Наемники Валтора, орда шакалов, не ожидали встретить такого ожесточенного, умелого сопротивления. Одни полегли на месте, другие, побросав оружие, бежали в панике в чащу, где их настигали беззвучные стрелы лучников Мирреля и других лучников. Скоро в лесу воцарилась тишина, зловещая и тяжелая, нарушаемая лишь стонами раненых да тяжелым дыханием победителей.

Роан, вытирая клинок о плащ мертвого наемника, первым бросился к повозке. Его огромные руки с неожиданной нежностью разорвали путы на запястьях Тэссии, вынули кляп. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, полными слез и немого вопроса.

– Дядя… Роан… – выдохнула она, голос – хриплый шепот.

– Тэсса? Жива, пташка? Жива? – пробормотал он, грубовато, но с бесконечным облегчением ощупывая ее лицо, шею, проверяя на раны. – Прости… Не уберег… проклятые твари!

Тэссия не могла говорить. Ее взгляд жадно искал другую фигуру. И вот он подошел. Миррель. Он опустился на колени у повозки, его руки – тонкие, но уже не беспомощные – дрожали, когда он коснулся ее щеки. В его глазах, цвета темного меда, стояли слезы.

–Сестренка… Моя маленькая, бесстрашная дурочка, – его голос дрогнул. – Прости… Прости меня за все. За то, что не уберег тебя от этой пропасти…

Тэссия срывающимся рыданием бросилась к нему, обвив руками шею. Она впитывала его запах – трав, древесного дыма, жизни! – как умирающий от жажды глоток родниковой воды. Ее тело сотрясали беззвучные рыдания, все напряжение, весь ужас последних недель вырвался наружу в этом объятии.

– Ты… жив… – выдохнула она сквозь слезы, впиваясь пальцами в ткань его плаща. – Я думала… думала…

– Благодаря тебе, Тэсс – Миррель крепче прижал ее, его голос был тверже. – Благодаря твоему упрямству и этим проклятым корешкам, за которые ты чуть не продала душу дьяволу, чтобы достать. В его словах звучала и братская злость за ее риск, и безмерная благодарность.