Книга Пани Зофья. У вас след от решетки, страница 93 – Яцек Галиньский

– Правда? – спросила я.

– Поверь мне на слово. И знаешь, что самое страшное? Она не понесла за это никакого наказания. Она спокойно живет в тюрьме безо всяких последствий. Представляешь? А вот за избиение она свое получила! Изолятор!

– Подумать только, – сказала я, – что среди нас есть такие люди.

Бернадетта разнервничалась.

– Как хотите, – с яростью бросила она. – Но никто еще не был настолько глуп, чтобы не воспользоваться возможностью побега! Тем более за границу, с гарантированным трудоустройством! На всю жизнь!

Ушла.

Она была ссохшаяся, сгорбленная, а фартук был повязан так, словно сзади у нее хвост. Когда она глянула на меня исподлобья, я похолодела.

– Слышала? – спросила я у Мариольки. – Про работу.

– Хорошо, хорошо, – ответила она, в очередной раз улыбнувшись Мелконогому. – Пошли.

Бернадетта удалилась вглубь цеха. Нам ужасно не хотелось вставать, но все-таки пришлось. Монашка на мгновение остановилась рядом с охранником и что-то сказала ему, глядя на нас. Затем исчезла за дверью.

Мы последовали за ней.

– Опять? – спросил охранник.

– В моем возрасте хоть каждые полчаса, – ответила я.

– А подруга?

– За компанию.

Мы присоединились к ней за дверью.

Она шла по узкой полоске земли вдоль здания. Только таким способом можно было пройти, не увязнув в грязи по щиколотку. Мы последовали за ней.

Мы миновали гору навоза, за которой стоял большой белый грузовик с неумело нарисованной курицей, чем-то напоминающей дракона из польской экранизации «Ведьмака».

Монашка с ловкостью, достойной восхищения, отодвинула засовы и открыла заднюю дверь фургона.

– Залезайте, – сказала она нам.

– У меня есть скидка в экономклассе, – сообщила я. – Давай, Мариолька, иди сюда, а я сяду спереди.

– Внутрь обе.

Я ухватилась за небольшой поручень и попыталась взобраться на маленькую ступеньку. Эти двое мне сильно помогли, но поскольку я о помощи не просила, то почувствовала себя так, будто справилась самостоятельно, а ведь было довольно высоко. Посмотрев на них сверху, я решила, что я еще вполне ничего.

Мариолька тоже быстро вскарабкалась наверх, и через минуту мы уже глядели на ряды клеток с птицами. Запах был просто неописуемым, хотя стоит попробовать его описать. Парализующий, густой, вяжущий смрад, исходящий от нескольких сантиметров птичьего помета в каждой клетке. Несколько минут в такой атмосфере даже диких каннибалов превратили бы в вегетарианцев.

– Дальше, дальше, – скомандовала Бернадетта.

Не слишком приятно, но с одной стороны там был узкий проход, ведущий вглубь фургона.

Клетки, куры… клетки, куры… и клетки, и куры…

– Сними замок и толкни, – крикнула Бернадетта, когда мы подошли к стальной стене, которая выглядела как конец фургона.

Навесной замок был открыт, но, вероятно, он мешал открыть дверь с противоположной стороны.

Я сняла, толкнула и открыла.

Небольшое помещение, обшитое оцинкованными листами. Полумрак. У стены скрючилась дюжина человек. Прикованные к полу.

Я пихнула Мариольку локтем.

Фляжка.

– Смотри, какая она несчастная, неухоженная, грязная, вонючая, – сказала я своей спутнице.

Фляжка подняла голову.

– Да иди ты на хуй! – крикнула она мне. – Это куры так воняют!

– Думаю, с ней все в порядке, – с облегчением заметила я. – Кто эти люди?

– Сирийки, наши заключенные и один курьер DPD.

Я присмотрелась к людям, которые уже практически потеряли человеческий облик. Я не глупая и знаю, что все продается, но и у всего есть свои границы.