Книга Шкура неубитого, страница 25 – Стасс Бабицкий

Она сидела, не шелохнувшись, даже веер замер в левой руке. Воцарилась тишина, настолько прозрачная, что стало слышно, как на потолке жужжит муха.

– Молчите? – пожал плечами Мармеладов. – Тогда я продолжу. Изместьев не смирился с обманом. Попытался поговорить с вами, но слуги вытолкали его взашей. Поручик написал обличительную записку, которую передал вам с одним из приятелей. Он обещал раскрыть вашу затею всему Петербургу, уж не знаю как, может быть, сообщив все подробности в газетах. Этот ваш литератор, из завсегдатаев, наверняка ухватился бы за такой сюжет, как и любой другой – в газетах обожают писать о нравах полусвета! Но вам не хотелось терять золотоносную жилу, и вы устроили так, чтобы опасный свидетель исчез. Стало быть, за это преступление вы и ответите. В отличие от денежной аферы, это доказать легко. Вы ведь сохранили письмо Александра? Именно оно уличит вас в преступлении!

Ее встревоженный взгляд метнулся к платяному шкапу, но певица быстро поняла свою ошибку и сделала вид, что следит глазами за полетом мухи. Когда та уселась на столике, неспешно потирая лапки, Жи-Жи сложила веер и попыталась прихлопнуть насекомое, но промахнулась и вскрикнула:

– Чтоб тебя!

– Иных доказательств не потребуется, – с оттенком высокомерия сказал сыщик. – Мне понятно, почему все прочие лощеные юнцы в гусарских мундирах не рискнули предъявлять вам претензии. Боялись вашего покровителя. Он генерал, да? Судя по всему, человек не великого ума, раз посещает ваш притон, но скорый на расправу. Не зря же меня пугали: генерал, генерал, генерал… Аж в ушах зазвенело! Потому я и уверен, что письмо Изместьева вы сохранили. Прежде, когда аферы начинались, вы вздрагивали от каждого шороха на лестнице, спали одетой, чтобы в любую секунду сбежать. Тогда бы первым делом разорвали опасную бумажонку в мелкие клочки или сожгли в печке, но теперь расслабились. Разнежились в тени генеральских эполетов и оставили такое важное свидетельство против себя.

Она снова ударила веером по столу, вспугнув прилетевшую муху.

– Зачем вы пристали к этой мелюзге? – вскинулся Мармеладов. – А, понимаю. Вы и меня хотели бы вот так же прихлопнуть.

Он резким движением поймал пролетающую муху, и поднес кулак к уху.

– Ругается. Костерит меня по-мушиному, хотя понимает, что находится целиком и полностью в моей власти. Я ведь в любой миг могу раздавить тварь дрожащую… Но не стану, сударыня, не стану. Зачем губить безвинное создание, пусть себе летает.

Сыщик пересек комнату, открыл форточку и выпустил муху. Постоял немного, вглядываясь в ночное небо.

– Отдайте письмо и покончим с этим! – прервал он затянувшееся молчание.

– У меня его нет, – флегматично произнесла певица.

– Бросьте, Жи-Жи, вы же сами выдали, где оно лежит.

– Можете обыскать этот шкап, если желаете, но вы ничего не найдете.

– Разумеется, не найду. Ведь как только я отвернулся к окошку, вы метнулись к шкапу, достали смятую записку из кармана плаща и спрятали на груди. Не отрицайте, я это видел.

– Как вы могли это видеть, если даже головы не повернули! – в запальчивости воскликнула она.

– В оконном стекле, как в черном зеркале, отражается вся комната, – пояснил сыщик и добавил, подходя поближе. – Отдайте письмо, иначе я отниму его силой.

– Не посмеете! – прошипела певица. – Я наслышана о том, какими жестокими бывают иные полицейские, но все же они обязаны соблюдать приличия.