Книга Шкура неубитого, страница 53 – Стасс Бабицкий

– Г-н критик, ваш язык не в меру колюч, – процедил сквозь зубы Красовцев. – Но ставлю сотню против вашего рубля, что вы не сможете не то, что уколоть, а даже коснуться меня шпагой. Осмелитесь принять такое пари?

Вместо ответа сыщик снял сюртук и аккуратно повесил его на спинку стула.

– Остановитесь, господа! – попытался урезонить Лаврентьев. – Вы не можете сражаться.

– Почему же? Мы деремся не до смерти, на шпагах защитные колпачки накручены. С этим оружием и дамочка справится, при должной сноровке. Так, позабавимся слегка. А то ведь мне безумно скучно в этом собрании. Я победил всех здешних офицеров, многих не по одному разу. Финты их могу предсказать наперед. И вдруг такой подарок – новый соперник, с шустрыми глазами, которые каждую мелочь подмечают, – пальцы генерала вновь скользнули по верхней губе. – Вы же не станете отрицать, г-н Лаврентьев, что в фехтовании все решает быстрота реакции и точность уколов. Всем этим г-н критик обладает сполна. Во всяком случае, на словах.

– Но вы же известный мастер клинка! – не унимался редактор “Русского инвалида”. – Это будет избиение.

– Понимаю ваше беспокойство. Не хотите лишиться автора и его искрометных сатир? Полноте, я ведь не убийца. Да и критику вашему полезно размяться, а то многовато в нем желчи, – Красовцев усмехнулся. – К тому же я фору дам. Мы, изволите видеть, сражаемся до пяти ударов, так я уступлю три г-ну критику.

Сыщик надел стеганую безрукавку и застегнул крючки.

– Je suis prêt!^[34]

– Петруша, шпаги неси! – крикнул генерал, радостно потирая руки.

Денщик выскочил из-за ширмы с двумя клинками подмышкой и протянул соперникам маски. Красовцев послал его к черту, смеясь нараспашку. Мармеладов повертел защитную сетку в руках и отдал Игнатьеву.

– Родион Романович, что за ребячество? Наденьте маску.

– Она будет ограничивать обзор, а у Белого медведя и так полно преимуществ в этом поединке.

– Но это опасно! Я втянул вас в эту историю и потому настаиваю…

– Вздор! Сказано же вам: на шпагах защитные колпачки.

– Что не помешает генералу выколоть вам глаз, – возразил дипломат. – За свое унижение он захочет получить сполна.

– Разумеется, сполна, – согласился сыщик. – Я на том и строю свой расчет. Он захочет растянуть удовольствие, станет куражиться, расправляться со мной напоказ. Ударит по самым болезненным местам, чтобы причинить мне как можно больше страданий. Может, и на глаз покусится, но в самом конце. Верю, что мастер клинка сумеет удержать свою руку до последнего удара.

– Расчет, говорите вы? Я говорю: безумие! – Игнатьев сложил руки на груди и отвернулся. – Отказываюсь быть вашим секундантом.

– Тогда вы? – обратился Мармеладов к редактору.

– О, почту за честь! – Лаврентьев перешел на левую сторону. – Мне не привыкать оппонировать его превосходительству.

Красовцев окликнул артиллериста:

– Герман, вы со мной?

Каменное лицо не выразило никаких эмоций, но Майдель отошел от столика с закусками и встал справа от соперников.

– Сходитесь! – скомандовал он.

Мармеладов дважды вытянул руку со шпагой, коснулся земли, потом начертил овал на уровне груди соперника, согнул колени и принял оборонительную стойку.

– Судя по этому танцу, вы учились в фехтовальном зале, что у Чертова моста, – высокомерно ухмыльнулся Красовцев.

– Верно, – сыщик постарался скрыть удивление. В том, что его соперник угадал, не было ничего сверхъестественного, столь опытный боец должен разбираться в подобных тонкостях. – Я посещал школу monsieur^[35]де Труиля, это напротив собора Нотр-Дамм.