Книга Китайская гувернантка, страница 13 – Марджери Аллингем

“Я...” - начала было она, но снова преимущество было на стороне няни Брум. Успокоившись в вопросе, который явно ее тренировал, она стала сама доброта и чуть ли не более разрушительной.

“Я вижу, у вас есть”, - сказала она, похлопывая посетительницу по руке. “Конечно, молодые люди одинаковы в каждом поколении. Всегда есть ‘что делать’ и ‘чего не делать’, и это всего лишь мода, которая, кажется, на какое-то время выдвигает ту или иную партию на первое место ”. И, словно желая подчеркнуть свое искреннее сотрудничество в предприятии, в котором она когда-то сомневалась, она схватила маленький чемоданчик девочки и поспешила с ним дальше, продолжая говорить. “Иногда детям приходят в голову забавные идеи, но я сама воспитывала мистера Тимми и не думала, что школы могли причинить ему много вреда после этого. Это научный факт, не так ли, что если у вас есть ребенок до шести лет, не имеет значения, у кого он будет потом.” Она снова издала короткий смешок, который был бы лукавым, если бы не тревожащее качество полной веры, которое пронизывало его.

Девочка бросила на нее острый взгляд из-под ресниц, и размытая молодость ее лица немного напряглась.

“Я надеюсь, вы не будете возражать, что я называю вас няней Брум, но именно так я о вас думаю. Я так часто слышала это от Тимоти”, - начала она, беря инициативу в свои руки. “Вы присматривали за ним с того момента, как он родился?”

“Почти. Я полагаю, ему было чуть больше двух дней, и он был самой уродливой маленькой обезьянкой, которую вы когда-либо видели. Огромный рот, уши и глаза у него так и брызнули, как у подменыша в сказках ”. Она радостно рассмеялась, и ее лицо стало сияющим и наивным. “Я с нетерпением ждала возможности сказать это девушке, на которой он собирался жениться, более двадцати одного года”. Интеллигентный рот Джулии невольно дрогнул. “И это правда?” - рискнула спросить она. “Я имею в виду, был ли он на самом деле? Или ты сейчас не можешь вспомнить?”

Пожилая женщина заморгала, как ребенок, застигнутый за романтической игрой. Это была совершенно искренняя реакция и совершенно обезоруживающая. “Ну, я помню, он был очень милым”, - задумчиво сказала она. “Я любила каждую его частичку, это все, что я знаю. Он был моим ребенком. Понимаете, я потеряла своего собственного, и он проник прямо в мое сердце”. Она использовала клише так, как будто сама его придумала, и существенная сторона ее натуры, которая была теплой, бескорыстной и бездумной, как цветочный бутон, раскрылась перед девочкой. “Видите ли, я была медсестрой в семье Пэджетов в больнице Святого Беды, и мне было всего тридцать, когда я встретила мистера Брум, который был здесь главным садовником, смотрителем и всем остальным. Он был вдовцом с пятью прекрасными взрослыми детьми, и когда он попросил меня, я не смогла устоять перед ними и всем этим прекрасным местом, куда я могла их привезти. Итак, я вышла за него замуж, и мой собственный маленький сын был на подходе, когда начались все эти дела перед войной — по мюнхенским временам. Врачи отправили меня в больницу в Ипсвиче, но это было бесполезно. Ребенок не выжил, и я вернулась, зная, что другого у меня не будет. Поэтому, когда мне поручили присматривать за Тимми, ты, наверное, догадываешься, несмотря на твой юный возраст, что я чувствовала. И разве он не вырос милым? , А теперь ты пришла, чтобы забрать его. Последняя фраза была произнесена исключительно для пущего эффекта, и ее фальшь, по-видимому, не убедила даже саму миссис Брум, поскольку она смеялась над ней, даже произнося ее, и в тоне или улыбке не было и следа обиды. “Ты никогда не заберешь его сразу”, - добавила она с улыбкой чисто женского удовлетворения. “Он всегда будет моим маленьким принцем Тимом из Розово-красного замка в маленьком уголке своего сердца. Ты видишь, что это правда, потому что куда он тебя привел? Он привел тебя к мне чтобы спрятать тебя. А теперь пойдемте, и я угощу вас чашкой чая. Когда она закончила говорить, они дошли до последней террасы, и только лужайка отделяла их от высокого изящного фасада, чьи пустые окна незряче смотрели на устье реки в двух милях отсюда.