Книга Сладкая опасность, страница 68 – Марджери Аллингем

‘Задержанный в Лондоне, ты так не думаешь?’ - спросил Гаффи. ‘В конце концов, ’ добавил он с надеждой, ‘ это даже может быть правдой’.

В доме было больше огней, чем обычно, когда они остановились во дворе мельницы, и старое место выглядело очень мило на мирном фоне пушистых деревьев, наполовину скрытых туманом, поднимающимся с реки.

Выскакивая из машины, Гаффи бросил взгляд в сторону двери. Он почти ожидал, что Мэри Фиттон выйдет, услышав шум машины. У него не было причин, но все же он ожидал этого. Весь дом был неестественно тих, подумал он, и его удивило, что, по крайней мере, Аманда не прибежала, подпрыгивая, к двери.

Но поскольку никто не появился, он повернул ручку и переступил порог, за ним последовали остальные. В холле было темно, но он не придал этому значения и повернулся к вешалке, чтобы повесить пальто.

Именно в этот момент что-то тупое и тяжелое опустилось ему на голову и опустилось на плечи. Похожие звуки потасовки во мраке позади него подсказали ему, что у нападавшего были товарищи, которые ухаживали за Игером-Райтом и Фаркуарсоном.

После первого шока от неожиданности реакцией Гаффи был сильный гнев. Мешок, в который он был завернут, был влажным и отвратительно вонял, а его похититель ухитрился зацепить его переносицу необработанным краем мешка. Гаффи начал яростно ругаться вполголоса и, напрягшись, начал наваливаться на своего врага плечами, поскольку его руки были связаны. У него вырвался стон боли; свиньи брыкались. Это было последнее оскорбление. Мистер Рэндалл пришел в неистовство. Он изо всех сил пытался нащупать нижний конец мешка. Он успел высвободить руку, когда рукоятка револьвера ударила его по запястью, вызвав онемение кисти от кончика пальца до локтя.

Снова мешок был спущен почти до его колен, и на этот раз узкая веревка была обернута вокруг его плеч и обмотана так туго, что нити врезались в его плоть.

Он был беспомощен, ослеплен и не мог использовать свои руки. Он присел и боднул в том направлении, в котором, как он предполагал, находился его враг, и испытал удовлетворение, почувствовав, как податливые ребра человека прогибаются под его весом, и услышав сдавленный стон, когда их владелец рухнул. Оставшийся без рук калека, он споткнулся о еще одну сопротивляющуюся фигуру, оступился и рухнул на своего запыхавшегося противника. Они оба катались снова и снова вместе.

У него не было времени ясно подумать, и поначалу он не осознал, что нападавшие не произнесли ни слова и что он вообще не имел понятия об их личности. Им овладела собственная ярость. Мешок вызывал тошноту. Его сырые и затхлые складки прилипли к его коже.

Чтобы разозлить его еще больше, его противник, казалось, одерживал верх. Он расправил плечи и глубоко вдохнул тошнотворный, пропахший мешковиной воздух. Веревки натянулись; они все глубже и глубже врезались в его плоть. Он чувствовал, как вены на его шее набухают, пока в голове не зазвенело, а боль между глаз не стала невыносимой. Затем, как раз когда казалось, что он должен ослабить усилие или лопнуть, шнуры лопнули с грохотом, подобным пистолетному выстрелу. Он услышал приглушенное восклицание своего врага, когда тот попытался высвободиться из коленной хватки, в которой тот держал его.

Гаффи секунду скакал на мужчине, как на норовистой лошади, пока тот пытался освободиться от невыносимого мешка. Он расправил плечи и уже был вознагражден глубоким вдохом сравнительно чистого воздуха, когда его охватило чувство надвигающейся опасности. Он нырнул вперед с опозданием на секунду. Удар был настолько тяжелым и свирепым, что даже толстая мешковина, которой была покрыта его голова, оказалась слабой защитой или вообще не защищала его череп. Он отчаянно боролся, чтобы сохранить рассудок, но ужасающее оцепенение, вызванное ударом, распространялось вопреки ему, и он чувствовал, что падает, падает и, наконец, погружается в беспамятство.