Книга Танцоры в трауре, страница 86 – Марджери Аллингем

“Довольно милая старая вещь”, - резко заметил молодой человек, - “но ужасно смущающая. Какой-то комплекс разочарованной матери”.

Кэмпион, который на мгновение подумал, что речь идет о Хлое Пай, был спасен от невозможной оплошности следующим замечанием своей спутницы.

“Она настояла, чтобы я спустился повидаться с тобой. Я чувствую, что ужасно навязываюсь вам, но когда — когда происходит что-то совершенно бессмысленное и ужасное, естественная болезненная любознательность человека хочет знать, как, даже если — если причина этого просто непостижима, ты так не думаешь?”

Длинная речь выбила его из колеи, и питчер опасно закачался. Мистер Кэмпион заговорил торопливо:

“Это действительно был несчастный случай”, - сказал он.

“Хотел бы я в это верить”. Питер Бром подразумевал свое вежливое неприятие теории. “Я не знаю, почему я говорю с вами об этом. Я не хотел показаться грубым, конечно. Но если бы вы знали ее так, как знал я. Боже, ужасная неразумность этого! Ужасающее, невыносимое расточительство! Она была замечательным человеком ”.

Его голос дрогнул и смолк, а лицо, которое он поднял к лондонским звездам, было сердитым и, в своей необычайной красоте, довольно ужасным.

С тяжестью своих тридцати шести лет на плечах мистер Кэмпион размышлял о том, что высокая трагедия - это правильно, и человек может справедливо радоваться этому, но низкая трагедия, с ее ужасным подтекстом иронического смеха, действительно смертельно опасна.

Его желание пнуть свою спутницу было сдержано подозрением, что этот порыв коренится в зависти.

Они молча добрались до "Шипастого льва", довольно прискорбной маленькой гостиницы изысканного вида на задворках.

Пока Питер Бром боролся с этикетом покупки напитков для совершенно незнакомого человека, которому грозит неминуемая опасность излить душу, к нему вернулась серьезность, и он твердо придерживался своего несколько фанатичного представления о светской беседе, засыпая знакомых резкими и бессвязными вопросами и стараясь по выражению лица не выдать, что он понял ни слова из ответов.

Другие посетители бара были знакомы друг с другом и были склонны возмущаться вторжением незнакомцев, поэтому визит Кэмпиона не затянулся. Они выпили по две скромные полпинты каждый и, удовлетворившись честью и гостеприимством, снова вышли в ночь.

Чувствуя, что теперь он может достойно вернуться к своим собственным проблемам, мистер Кэмпион собирался уходить, когда его обезоружили.

“Я хотел бы поговорить с вами о ней”, - сказал Питер Бром. “Понимаете, половина моей жизни внезапно ушла. Я не знал ее родных и никогда больше не увижу и не услышу о ней. Это действительно похоже на закрывающуюся дверь ”.

До мистера Кэмпиона дошло как раз вовремя, что ясный и яркий словесный образ Хлои Пай, какой она была на самом деле, не поможет мистеру Броуму в его нынешнем одиночестве. Поэтому Кэмпион подавил это.

“Я бы хотел прогуляться к каналу, если вы не возражаете. Там есть мост. Мы можем посмотреть через него”.

Питер Бром заявил о своем желании кротко, но с детской уверенностью, что оно будет исполнено, и они пошли по сухим, пустынным тротуарам к сверкающей и слегка пахнущей воде.

“Полагаю, если бы я сказал вам, что хотел бы броситься туда, вы бы сочли меня дураком?” - спросил мистер Броум не совсем неожиданно, когда они заняли свои позиции у жирной оштукатуренной балюстрады и посмотрели вниз на пену и листья в медленном потоке.