Книга Убить Маргарет Митчелл, страница 103 – Энни Кей

Кажется, мы были здорово пьяны. Какого-то черта я лгу себе даже в собственном дневнике, потому что правда в том, что выпил я изрядно. Маргарет же была явно навеселе, но держалась уверенно и точно мешала вино с водой или даже с какого-то момента пила только воду. Я открыл бутылку шампанского и мы начали болтать обо всем на свете, словно у нас было первое свидание, а не длительные деловые отношения. Она кокетничала со мной, но, по-моему, это часть ее манеры общения и не стоит сильно обольщаться. Маргарет – тот опасный тип женщин, которые флиртуют с тобой напропалую, но стоит тебе ответить на это своей инициативой – получаешь судебный иск.

Поэтому мы пили, пили до бесконечности, хотя в какой-то момент подливать я стал только себе. Когда бутылка стала подходить к концу, разговор мог продолжаться только в двух направлениях: мы или проснулись бы вместе с чувством глубокого стыда за то, что смешали бизнес и секс, или заговорили бы на самые личные темы и так провели бы все время, пока не рассвело. Стоит ли говорить, что я счел благоразумным уйти во второе направление.

И, разумеется, это было большой ошибкой, далекой от благоразумия. Маргарет поделилась тяжелым разводом с бывшим мужем-режиссером. Отличный знак для мужчины, казалось бы, но это была ловушка. Обсудив довольно откровенно свой брак, она сочла себя вправе поковырять и мои болячки. Конечно, речь зашла об отце.

Черт, я правда не знаю, в какой момент я вывалил ей все. Думал, что если она была такой откровенной, значит, и я могу. Но я не мог, не должен был. Я кромешный идиот. Но все это время мне так нужно было поговорить об этом хоть с кем-нибудь. Но рядом все время оказывались не те люди. Меня всегда могли осудить, заподозрить, выдать полиции или, что хуже всего, посочувствовать и пожалеть.

Маргарет же слушала меня жадно, почти не дыша и постоянно кивала головой, подбадривая меня в каждом шаге, каждом повороте моей истории. Она впитывала мою боль, как губка, и она не оставляла на ней и следа. Напротив, Маргарет словно становилась больше и сильнее с каждым моим словом. Когда я увидел это в ней, было уже поздно. Она проглотила не только мою историю, но и меня, и теперь сидела уставшая, сытая и довольная.

Ее реакция успокоила меня. Раньше мне казалось, что если я с кем-то поделюсь моим отношением к отцу, это будет принято со страхом, омерзением или брезгливым сочувствием. Но Маргарет смотрела на меня так же, как и раньше, хотя в ее глазах появилось что-то, чего я не видел до этого – внимательное наблюдение охотника за диким зверем. Она как будто нашла что-то родное во мне, отчего я стал еще более откровенным, стал выкладывать ей самые глубоко запрятанные тайны, самые застарелые обиды на отца, как в кабинете у психотерапевта, только не боясь быть осужденным. Маргарет кивала, сжимала мою ладонь или плечо, а я чувствовал себя свободным. Мне нужно было это. Я даже улыбался, наверняка выглядел при этом по-дурацки.

Когда она ушла, я некоторое время еще сидел на диване и улыбался своим мыслям. Но через пару минут пришло осознание того, что я наделал. Я открылся совершенно постороннему человеку. И не просто постороннему – человеку, от которого немного зависел и который гораздо меньше зависел от меня. Я доверился писательнице. Они все используют людей, используют чужую откровенность. О чем я думал?