Онлайн книга «Арсен Люпен и Остров Тридцати Гробов»
|
– Нет! – воскликнула Вероника. – Никогда? – Никогда! Никогда! Никогда! – несколько раз, все тверже и тверже, повторила она. – Значит, ты ненавидишь меня больше всего на свете? – Даже больше, чем люблю сына. – Ты лжешь! – хрипло вскричал он. – Лжешь! Превыше сына для тебя нет ничего. – Есть! Ненависть к тебе! – Весь гнев и все омерзение, что копились в душе у Вероники, вырвались наружу, и, не заботясь о последствиях, она бросила ему в лицо: – Я ненавижу тебя! Ненавижу! Пусть мой сын погибнет у меня на глазах, пусть я буду присутствовать при его агонии – только бы избавиться от ужаса видеть тебя, быть рядом с тобой! Я ненавижу тебя! Ты убил моего отца! Ты грязный убийца, слабоумный варвар и маньяк. Я ненавижу тебя! Одним движением Ворский поднял Веронику, подтащил к окну, бросил на пол и забормотал: – На колени! На колени! Пришло время кары! Так ты вздумала надо мной издеваться?! Ну, сейчас я тебе покажу! Он силой поставил женщину на колени, подтащил к окну, отворил его и притянул ее голову к решетке, ограждавшей подоконник. Затем он пропустил веревку под мышками и обмотал несколько раз вокруг шеи Вероники. В довершение всего он заткнул ей рот платком. – А теперь смотри! – заорал он. – Занавес сейчас поднимется! Малютка Франсуа упражняется! Ах, ты меня ненавидишь? Предпочитаешь пекло поцелую Ворского? Хорошо же, милая моя, ты у меня заглянешь в пекло, я обещаю устроить тебе небольшой дивертисмент моего собственного сочинения, причем отнюдь не банальный. Да и вообще – отступать уже поздно. Назад не повернешь. Можешь сколько угодно умолять и просить пощады – поздно! Дуэль, потом распятие – так выглядит афиша. Молись, Вероника, взывай к Небесам! Можешь попытаться позвать на помощь, если это тебя развлечет. Постой-ка, я знаю, что твой красавчик ждет спасителя, мастера неожиданной развязки, донкихота приключений. Что ж, пусть приходит! Ворский устроит ему достойный прием. Пусть приходит! Тем лучше. Посмеемся. Да пусть в это вмешаются сами боги, пусть станут на твою сторону – мне плевать. Это уже не их дело, а мое. Речь уже не идет о Сареке, кладе, великой тайне и проделках Божьего Камня – речь идет обо мне! Ты наплевала на Ворского, и Ворский мстит. Он мстит! О, славный час! Какое наслаждение! Творить зло, как другие творят добро, не скупясь, щедро! Творить зло! Убивать, мучить, крушить, уничтожать, опустошать! Ах, какая это нестерпимая радость – быть Ворским! Он бегал по комнате, топал ногами, опрокидывал мебель. Его блуждающий взгляд ни на чем не мог остановиться. Ему хотелось прямо сейчас начать разрушать, хотелось задушить кого-нибудь, занять чем-то свои жадные пальцы, повиноваться бессвязным приказам своего больного воображения. Внезапно он выхватил револьвер и принялся бестолково палить, разбивая стекла и уродуя картины. Наконец, все так же размахивая руками, мечась из стороны в сторону, зловещий и жуткий, он отворил дверь и выскочил вон, повторяя: – Ворский мстит! Ворский еще отомстит! Глава двенадцатая Восхождение на голгофу Прошло около получаса. Вероника была одна. Веревки, которыми она была привязана к оконной решетке, впивались ей в руки. Кляп не давал дышать. Тело всею тяжестью давило на согнутые колени. Невыносимая поза, бесконечные мучения… Но хоть Вероника и страдала, она вряд ли отдавала себе в этом полный отчет. Ее физические мучения оставались за пределами сознания, она испытывала такую душевную муку, что физическая пытка была для нее нечувствительна. |