Книга Загадка Ледяного пламени, страница 183 – Мэри Э. Хэнши, Томас У. Хэнши

– Спасибо. Будем иметь в виду. – Клик отвесил церемонный поклон, и управляющий направился к выходу. – Но, без сомнения, мистер Уилсон окажет нам всю необходимую помощь, мистер Брент. Мы проведем осмотр тела и сообщим наш вердикт!

Дверь за мистером Брентом закрылась, и Клик, мистер Нэком и юный Уилсон остались наедине с трупом.

Клик опустился на колени перед недвижным телом и осмотрел его с головы до ног. Он стал тщательно изучать сведенные судорогой руки, но никак не комментировал свои действия, лишь время от времени поднимая взгляд на молодого кассира, который, дрожа, стоял рядом с ним. Мистер Нэком с напряженным вниманием и нетерпением наблюдал за выражением лица своего коллеги.

– Хм, конвульсии, – наконец тихо пробормотал Клик. – Возможно, аконит, но как его ввели?

Он снова замолчал: в его мозгу быстро складывались цепочки мыслей, и, если бы их можно было увидеть, они напоминали бы нечто следующее: конвульсии – корчи – извивы – болевые узлы – веревка.

Внезапно Клик резко повернулся к Уилсону, и его лицо превратилось в маску, скрывающую все чувства.

– Послушайте, – сказал он сурово, – я хочу, чтобы вы сказали мне чистую правду, мистер Уилсон. Это самое правильное, когда имеешь дело с полицией. Вы абсолютно уверены, что Симмонс ничего не сказал о причине своей смерти? Какими именно были его последние слова, обращенные к вам?

– Я умолял его сказать, кто так поступил с ним, – дрожащим голосом ответил Уилсон, – но он смог сказать лишь: «Веревка… страшная веревка…», а через мгновение отдал богу душу. Но нигде не было никаких веревок, мистер Хэдленд, и я не могу себе представить, к чему он клонил. Подумать только, что он мертв… мертв…

Его голос сорвался, и он замолчал. Вновь заговорил Клик:

– И вы ничего не видели, ничего не слышали?

– Ну… я даже не знаю. Слышал какой-то слабый шорох, вроде как шелест тростника, а потом что-то вроде тихого свиста. Я подумал, что мне, скорее всего, почудилось, а когда я снова прислушался, все было тихо. А потом я бросился к сейфу и…

– Зачем вы подошли к сейфу?

– Потому что за ужином он рассказал мне о банкнотах и взял с меня обещание, что я никому не скажу, вот я и испугался, что кто-то их украл.

– Мог ли кто-нибудь подслушать ваш разговор? Где вы сидели?

– В «Розе и короне». – Голос Уилсона опять задрожал, как будто само воспоминание о происшедшем снова повергло его в ужас. – Мы с Симмонсом часто бывали там вместе. В тот раз за столиком мы сидели одни, да и в заведении было практически пусто. Единственным посетителем кроме нас был старый Рамаджи – чернокожий парень, владелец лавки индийских товаров. Он уже давно живет в нашем городе, но до сих пор с трудом понимает по-английски. К тому же большую часть времени он так накачан опиумом, что если бы что-то и услышал, то ничего бы не понял. А в тот момент он определенно был слеп к окружающему миру, потому что мой… мой друг, в смысле, Симмонс, заметил это.

– В самом деле? – Клик несколько мгновений задумчиво поглаживал подбородок. Затем он понюхал воздух и произнес небрежно: – Вы все еще любите сладкое, не так ли, мистер Уилсон? Мятные леденцы или анисовые шарики, да?

Мистер Нэком буквально выпучил глаза от изумления, а юный Уилсон сердито покраснел.

– Я вам не какой-нибудь сопляк, мистер Хэдленд, – с обидой сказал он. – Если я не курю, это еще не значит, что стану сосать леденцы, как ребенок. Я и в детстве никогда их не любил, и вообще не припомню, когда их в последний раз брал в рот. А почему вы спросили?