Книга Дело «Тысячи и одной ночи», страница 48 – Джон Диксон Карр

– Без сомнения, метод был научным.

Он задумался.

– Что ж, это сравнение, конечно, несколько вышло за рамки простого сопоставления. Но когда Мириам и дальше стала рассказывать о нем, как он за восемь месяцев экспедиции в Каире заговорил на арабском, словно это был его родной язык, я повел себя так, как и следовало в подобной ситуации. – Тут его улыбка сменилась горестно-озадаченным выражением лица. – Почему я не хочу с ними знакомиться? Ну почему? Я бы любого из них переиграл, я бы любого из них уложил одним ударом, я бы… Но из-за того, каким криворуким ослом я себя показал, когда потащил этот ящик, доверху набитый керамикой… а потом свалился в обморок, как школьница!..

Он вскочил с кресла:

– Так дело не пойдет. Я должен справиться с этим самостоятельно. Отчасти я вам это рассказываю, чтобы облегчить душу, отчасти для того, чтобы объяснить свое дурацкое поведение в полицейском участке. Не знаю, что на меня нашло, может, все из-за перепалки с вашим констеблем. Я просто взял и отрубился, когда вы упомянули, как человек в белых бакенбардах напал на вашего сержанта. Почему? Без понятия. Но я ничего не знаю о том, что там происходило ночью, и, разумеется, никогда раньше не встречал убитого.

Выпрямившись, он глубоко вдохнул; я почувствовал, что он опять принялся подправлять свой сценический образ, обновляя грим солдата удачи. Атмосфера в кабинете вновь несколько переменилась. По его улыбке, по тому, какое презрительно-веселое выражение приняло его лицо, и по вальяжному жесту было видно, что он собрался бросить очередную реплику вроде: «Вновь Ричард стал самим собой, прочь, тени!»^[6] – но мне пришлось его оборвать.

– Если вы ничего не знаете о том, что тут происходило, – сказал я, – то откуда у вас эта записка?

Я положил ее на стол. Он рассматривал ее некоторое время, сведя вместе брови, было похоже, что он собирался с мыслями, но совершенно не выглядел напуганным. Закончив рассматривать листок, он поднял на меня взгляд.

– Значит, вы подобрали ее в участке, – спокойно заключил он. – Я думал, что потерял ее где-то здесь. Правда заключается в том, что я нашел ее дома у Холмса.

Он не сводил с меня неподвижного взгляда.

– Дома у Холмса? А когда?

– Сегодня, прямо перед тем, как отправиться в музей.

– Но вы же сказали, что не знали о том, что собрание в музее отменяется. Так вы ходили домой к Холмсу, когда именно?

– Где-то без двадцати одиннадцать.

– Так-так, значит, остальные не сказали вам, что встреча не состоится?

– Не сказали, – ровным тоном ответил Маннеринг. – Видите ли, у Холмса дома никого не было.

Чтобы оценить то, что я только что услышал, и обдумать тактику следующей атаки, я обошел стол, вновь перечитал записку и положил ее обратно.

– Хорошо, – сказал я. – Послушаем, что там у вас приключилось.

– Как я уже говорил, я должен был подойти к музею в одиннадцать. Мириам со своим братом были приглашены на какой-то ужин и собирались отправиться в музей оттуда; не я ее сопровождал. Но подумал, что компания мне бы не помешала, чтобы… чтобы не выглядеть как человек не их круга. – Маннеринг сильно стиснул зубы. – Я был знаком только с Холмсом. Так что, как я и говорил, я прибыл на Принц-Риджент-корт где-то без двадцати одиннадцать. Мальчишка-консьерж сказал, что там наверху идет вечеринка, и не хотел, чтобы я к ним поднимался. Я, конечно, поставил его на место и поднялся.