Книга Дело «Тысячи и одной ночи», страница 50 – Джон Диксон Карр

– А вот сейчас и узнаем, – ответил я. – Может, это жена Гарун аль-Рашида. А может, и нет. Кстати говоря…

Мириам с энтузиазмом представила Маннеринга Уэйду и Батлеру, улыбаясь всем и сразу, словно надеясь, что все будет в порядке. И хотя в моем кабинете тем вечером Маннеринг показал себя весьма дружелюбным и приветливым, им при знакомстве он руки не протянул.

– Ах да, конечно, – сказал он. – Я о вас наслышан. Правда, Мириам не рассказывала, что мистер Батлер полицейский.

Я кивнул Коллинзу с Мартином, которые усердствовали над свинцовой крышкой саркофага с долотом и топориком в руках. Им пришлось лишь срезать восковые печати и поддеть крышку. Холмс заметно оживился, заслышав стук по рукоятке долота, его взгляд забегал по всему кабинету: от сейфа на стене к пишущей машинке и мигом обратно.

– И к чему вот это все? – почти взвизгнул он, указав на упаковочный ящик. – Зачем вы его сюда притащили? Это не какой-то новый экспонат, он годами стоял в арабской экспозиции на втором этаже, это всего лишь арабский ларец для серебра, и не более того. В нем ничего нет. Что за сумасбродная идея пришла вам в голову, инспектор?.. Мм, кстати, хотел бы узнать, кто это там уже успел добраться до моей пишущей машинки?

– Готово, сэр, – сказал констебль Коллинз. – Нам поднять крышку? С другой стороны она закреплена на петлях.

– Поднимайте, – сказал я и приготовился.

Собравшиеся не издавали ни звука, хотя я видел, как они обмениваются растерянными взглядами, словно не зная, что им теперь делать. На мгновение в кабинете повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь скрипом и треском, с которыми двое констеблей расшатывали крышку саркофага. И в моем мозгу роились какие-то туманные догадки, будто бы худшее, что мы могли увидеть внутри, – это не древний персидский прах или еще один труп, а очередные накладные усы. И вот крышка поднялась со страшным лязгом, который затем смешался со звуками ликования Пруэна.

В ящике было пусто. Внутри он был обит сталью, а больше ничего не было, даже вчерашней лондонской пыли. Он был абсолютно чистым.

– Ладно, парни, – сказал я, и крышка с грохотом упала на место.

– Я же ему говорил, что там ничего нет, – хрипло расхохотался Пруэн. – А он мне про женушку Гарун аль-Рашида! А я ему говорил, говорил, что там пусто!

Подняв глаза, я увидел улыбку на бледном лице Холмса.

– Ну, кажется, это все проясняет, не так ли? – спросил он. – Пусть земля Зубейде будет пухом! Могу вас заверить, в арабском сундуке для серебра ей делать нечего. Теперь-то вы мне верите?

– Во всяком случае, не всему, что вы говорите, – сказал я и медленно раскрыл свой блокнот. – Это вы написали?

– Что я написал?

– «Дорогой Г., непременно нужен труп – настоящий труп. Причины и обстоятельства смерти не имеют значения, но труп должен быть непременно. Я организую убийство, тот ханджар с ручкой из слоновой кости прекрасно подойдет, ну или пусть будет удушение, если это покажется лучше…» Посмотрите! Это вы написали?

– Нет, конечно, – сказал Холмс, белея как полотно. – О чем, черт возьми, вы говорите? Друг мой, даже не пытайтесь меня запугать! Что за вздор!

– Это было напечатано на вашей машинке, прямо здесь. Будете отрицать?

– Сэр, дорогой мой, я ни отрицаю, ни подтверждаю этого. Я просто не знаю. Я этого не писал. И никогда раньше не видел этой записки.