Книга Дело «Тысячи и одной ночи», страница 74 – Джон Диксон Карр

Позади меня раздавался треск. На фоне черного силуэта музея из открытой двери по тропинке растянулась полоска света. Теперь мой цветущий оазис обернулся жестокими зыбучими песками, и единственным, о чем я мог думать, было то, как скрыться от этого света, ибо мои преследователи собирались схватить меня во дворе. Как только они двинулись по тропинке в сторону дальних ворот, я пригнулся к земле, не имея никакого четкого плана, что делать дальше. Будучи на значительном расстоянии от них, я обнаружил кое-что еще: рукой я нащупал какую-то железную скобу или шип, в стене торчало несколько таких шипов, образующих подобие лестницы.

Я не помню, как взбирался по этой лестнице, я лишь чувствовал, что по ту сторону меня ждет свобода. Но продлилась она недолго. Ибо стоило мне, едва дыша, взобраться на стену, как мне в глаза ударил яркий свет. Я разглядел внизу силуэт ненавистного полицейского шлема, там стоял мой враг, фальшивый констебль. Он что-то произнес, но мой разум находился в таком раздрае, что я ничего не запомнил, ибо в моих ушах все еще стоял его крик: «Я прикрою спереди!»

Не зря говорят, что нет ярости сильнее, чем ярость загнанного в угол. А я был загнан в угол, и в тот момент я просто взорвался. Выбор был такой: или он, или я, и я был готов или в одиночку схватить убийцу, или погибнуть. Я не буду долго останавливаться на последующих событиях, в ходе которых я в приступе безумия бросился на него со стены. Перед тем как я лишился чувств от удара, лишь одна мысль терзала меня, а именно что я, священнослужитель, только что зверски напал на ни в чем не повинного человека.

Доктор Иллингворт горестно опустил голову, закрыл лицо руками и надолго замолчал. Тут я вставил свою ремарку:

– Но что было дальше, доктор? Это же еще не конец, правда?

– Это все, о чем я могу сколько-нибудь связно вам поведать, – сказал он и вздрогнул, – это… в двух словах, это конец. Затем были вспышки, блики и чернота.

– Тем не менее в своем письме вы упоминали угольную яму…

– Угольная яма! – воскликнул он так, будто я ткнул его в бок булавкой. – Всемилостивые Небеса, угольная яма! Это я!.. Что ж, смею сказать, сэр Герберт, чудесно, что вы располагаете хоть какой-то информацией о туманном периоде с одиннадцати до половины двенадцатого, хотя я сам ничего понять не могу! Раз они были преступниками, а ничто на свете не переубедит меня в этом, то почему не убили меня, когда я был полностью в их власти? Правда заключается в том, что я ничего не помню об угольной яме. А стало быть… Следующим, что я могу припомнить со всей четкостью, было ощущение, что я трясусь из стороны в сторону в каком-то автомобиле, голова при этом у меня просто раскалывалась, а в глаза то и дело бил мерцающий свет. Насколько я смог понять, это был тесный салон такси. Я ощутил резкий запах спирта, который исходил, по всей видимости, от моей собственной одежды, возле меня сидела какая-то черная фигура и прижимала бутылку к моему рту. Слабым голосом я спросил, где нахожусь.

– Хаммерсмит-Бридж, – ответил неясный голос. – Мы доехали аж до Слау, потребовалось больше часа, чтобы привести вас в чувство. Слава богу, вам лучше! Не волнуйтесь, все хорошо. Таксист думает, что вы пьяны.

Несмотря на боль и мглу перед глазами, я попытался выпрямиться и с усилием сложил руки на груди, ведь мне был знаком этот голос.