Онлайн книга «Ну а теперь – убийство!»
|
– Ау! – раздался голос Моники из соседнего кабинета, и послышались быстрые шаги. – Где вы оба прячетесь? 2 Она стояла посередине кабинета Картрайта, когда парочка с виноватым видом показалась из гардеробной. Картрайт задавался вопросом, не услышала ли она случайно их беседу, поскольку атмосфера несколько изменилась. Вид у Моники был непринужденный, хотя под глазами обозначились темные круги. Она была в синих свободных брюках и синем джемпере с наброшенным на плечи легким пальто. Ее длинные мягкие волосы пребывали в некотором беспорядке, а на щеке был заметен отпечаток, оставленный испачканным чернилами пальцем. – Ах вот вы где, – произнесла она, не меняя тона. – Тилли, что значит «камера отъезжает и уходит в сторону»? – Что, дорогая? – Что значит «камера отъезжает и уходит в сторону»? Тилли объяснила, хотя Картрайт был уверен, что уже отвечал на тот же самый вопрос Моники пару недель назад. – Вот оно что, – проговорила Моника. Согнув палец, она стала водить им по столу Картрайта. Она колебалась: ее серо-голубые глаза, широко посаженные по обе стороны аккуратного носика, были устремлены в пространство между Тилли и Картрайтом. Ее нерешительность проявилась еще очевиднее. – Я зашторила у вас окна, – вновь заговорила она, нарушив звенящую тишину. – Я имею в виду, у вас в кабинете, Тилли. – Благодарю, дорогая. – Не могли бы вы и сами почаще это делать? Я… я хочу сказать, необходимо следить за тем, чтобы они были зашторены как следует. Я буквально вздрагиваю всякий раз, когда тот человек каждый вечер неизменно рявкает у нас под окнами: «Свет!» – Я буду обращать на это внимание, дорогая. Моника перестала водить пальцем по столешнице. – О чем вы шептались? – спросила она. – Ни о чем, дорогая. Ни о чем особенном! – Какой смысл в этих отговорках? – внезапно вмешался Картрайт. Он выудил из кармана листок розовой бумаги для записей и положил его на стол возле пальца Моники. – Мы беседовали о вас, Моника. Необходимо расставить точки над «и». Мы… Он замолчал так же неожиданно, атмосфера в кабинете накалилась. Ведущая в коридор дверь открылась, застав всю троицу на взлете эмоций. В дверном проеме стоял с сияющим и благодушным лицом Ховард Фиск. – Добрый вечер, – прошелестел он, слегка постукивая по внутренней стороне двери, чтобы придать своему появлению бóльшую значимость. – И до которого часа вы здесь работаете? Моника, чьи губы были полуоткрыты, а кулаки сжаты, встрепенулась. Тилли Парсонс громко кашлянула. Казалось, только Фиск не замечает напряжения, царившего в кабинете. В сдвинутой на затылок шляпе, он тяжело шагнул через порог, распространяя запах твида. – Вы тут живете как отшельники, – посетовал он, поблескивая пенсне. – Никому не показываетесь уже неделю. Здравствуйте, Тилли. Здравствуйте, Моника. Здравствуйте, Билл. Дело вот в чем: я зашел за Моникой, чтобы отвезти ее на ужин. Моника наклонила голову вбок. – На ужин? – эхом отозвалась она. – Да, на ужин. Я чуть не переломал себе ноги, пока добирался сюда из главного здания без фонарика, так что отказа не принимаю. Нас ждет золотая колесница, заправленная бензином, возможно, в последний раз. Поедем в город и будем шиковать в «Дорчестере». И наряжаться по такому случаю мы не будем. Прошу вас, моя юная леди. – Но, мистер Фиск… |