Книга Окно Иуды, страница 111 – Джон Диксон Карр

– Хо-хо, – усмехнулся Г. М. – Вы, значит, боялись? Уолт Шторм замечательный прокурор, лучше, чем вы думаете. Не знаю, намеренно или нет, но он сделал все для того, чтобы судья разнес его речь в пух и прах. Один из самых ловких трюков, какие я видел, – как в боксе, когда незаметно подставляются для удара. До Шторма слишком поздно дошло, что парень невиновен, иначе генеральный прокурор мог отказаться вести дело дальше. Но я был намерен рассказать всю историю от начала и до конца, чтобы не осталось никаких сомнений. В результате вы наблюдали занятный спектакль про то, как умный человек пытается вычерпать воду решетом. Речь его звучала весьма впечатляюще, однако ни черта не значила.

Это был ветреный мартовский вечер, мы сидели в офисе Г. М. на верхнем этаже высокого здания с видом на набережную Виктории. Г. М., приготовив изрядное количество пунша с виски (по его словам, в память о деле Ансвелла) и склонив долу лампу на гибкой ножке, устроился в кресле, закинув ноги на столешницу. В камине горел яркий огонь, за столиком в углу у окна примостилась Лоллипоп, занимаясь какими-то отчетами. Каждые несколько минут дым от сигары попадал Г. М. в глаза, а пар от пунша – в нос, и он то отфыркивался, то принимался кашлять.

– Я никогда не сомневался в вердикте, – объявил Г. М.

– Вот как? – ответила Эвелин. – Вы забыли, как себя вели? Когда вердикт был озвучен и заседание закончилось, кто-то подошел к вам с поздравлениями и случайно сбил на пол книгу со стола. Вы разразились проклятьями и бранью на целых две минуты, не меньше…

– Что ж, приятно сбросить с плеч такого рода дело, – проворчал Г. М. – Остался еще порох в пороховницах… Однако, если позволите мне еще одну метафору, мы всегда волнуемся на скачках, даже поставив на фаворита. Понимаете, я должен был добраться до конца заседания, чтобы произнести заключительную речь, в которой спрятал несколько прозрачных намеков для настоящего убийцы, надеясь, что они благотворно на него подействуют…

– Амелия Джордан! – произнес я, и мы погрузились в молчание. Г. М. задумчиво разглядывал кончик своей сигары, затем сделал большой глоток пунша. – Значит, вы с самого начала знали, что это она?

– Ну конечно, сынок, и при необходимости мог легко это доказать. Но мне нужно было вытащить клиента со скамьи подсудимых. Я не мог объявить о ее виновности в суде. Впрочем, изучив мою таблицу, каждый поймет, что лишь один человек мог совершить это убийство.

– Вот как?

– Я вам все расскажу, – сказал он, ерзая в кресле, – просто потому, что чертовски приятно говорить, не подчиняясь никаким правилам.

Значит так, я не буду повторять всю историю, она вам хорошо известна – до того момента, когда Джим Ансвелл выпил отравленный виски и свалился на пол в кабинете Хьюма. Вы знаете все, кроме признаков (вполне очевидных), по которым можно было определить убийцу. С самого начала я раскрыл заговор, который был задуман с целью отправить капитана Реджинальда в психушку. Однако вопрос о том, как было совершенно убийство, раз Ансвелл невиновен, сводил меня с ума, пока Мэри Хьюм не обронила, что ее дружок, находясь в тюрьме, больше всего ненавидел там окно Иуды. И тут меня осенила мысль, что на самом деле окно Иуды имеется в каждой двери. Я не находил себе места, обдумывая эту идею, прикидывая что да как. Потом сел и набросал временную таблицу; тогда наконец события стали проясняться.