Книга Смерть в прямом эфире, страница 34 – Найо Марш

– Кто это?

– Кеннинг Камберленд. Заперся в своей гримерке, а там газовое отопление… Ваш молодой друг весьма отважно выволок его в коридор, но было уже поздно. Я был на спектакле. Госсет, управляющий, пригласил меня на ужин. Наверняка самоубийство, вот увидите.

– Я хочу посмотреть грим-уборную. Туда кто-нибудь заходил?

– Что вы, там невозможно находиться! Газ перекрыли, но окна в гримерной нет. Пришлось раздвинуть двойные двери за сценой и распахнуть дверь служебного входа… Может, сейчас уже можно войти.

Рэнкин первым пошел по коридору.

– Ну и вонь, – покачал он головой. – Первая комната справа. Замок выбили. На всякий случай пригнитесь как можно ниже, к самому полу.

Сильные лампы над зеркалом остались зажженными, отчего гримерка по-прежнему казалась обитаемой. Газовый радиатор находился у левой стены. Аллейн присел перед ним на корточки. Краник был открыт – ручка торчала параллельно полу. На обогревателе, кранике и ковре виднелись следы желтоватого порошка. Коробка такого же порошка стояла на краю гримировального столика. Под зеркалом тянулся ряд баночек с жидким театральным гримом. Дальше белела раковина, перед которой валялся опрокинутый стул. На смятом ковре остались бороздки, прочерченные каблуками мертвеца. У раковины стояла кварта виски (правда, в бутылке осталось не больше четверти) и толстостенный стакан. Увидев все, что ему было нужно, Аллейн вышел в коридор.

– Явное самоубийство, – повторил ждавший за дверью доктор. – Вы согласны?

– Я, пожалуй, осмотрю другие комнаты.

Соседняя гримерка оказалась точной копией комнаты Камберленда, разве что поменьше: радиатор висел на том же месте, где за стеной находился его собрат, а на зеркале были выставлены почти такие же гримировальные краски. Краник на радиаторе тоже оказался открыт, и сам радиатор был точно такой же, как у Камберленда, поэтому Аллейн подробно его рассмотрел – здесь не так сильно пахло газом. Это был самый обычный обогреватель, куда газ поступал через гибкую металлическую трубку с резиновой манжетой. Краников имелось два: один на главной трубе, второй – на соединении трубки с радиатором. Аллейн снял трубку и осмотрел манжету. Она была совершенно целая и держалась плотно, лишь местами оказалась запачкана чем-то красным. На манжете Аллейн заметил какое-то красноватое волоконце – видимо, от упаковки. Носик и кран были бронзовыми, ручка в открытом положении торчала параллельно полу. Правда, вокруг не просыпали никакого порошка.

Аллейн огляделся, вернулся в коридор и прочитал на двери: «Мистер Барри Джордж».

Доктор Рэнкин обошел с ним комнаты слева по коридору. Обстановка и планировка в них оказались такими же, как в уже осмотренных гримерках, разве что завешаны комнаты были женской одеждой и наборы баночек с гримировальными красками и косметикой выглядели внушительнее.

Грим-уборная ведущей актрисы утопала в цветах. Аллейн прочитал несколько карточек. Надпись на одной привлекла его внимание: «От Энтони Джилла в знак нижайшей благодарности за великолепную идею». Перед зеркалом красовалась ваза с красными розами, а на карточке значилось: «С величайшим триумфом, дорогая Корали. К. К.». В комнате мисс Гай нашлись лишь два букета: один от руководства театра, другой – «От Энтони, с любовью».

В каждой комнате Аллейн методично отделял манжету от обогревателя и осматривал соединение.