Книга Смерть в прямом эфире, страница 36 – Найо Марш

– Попросите сюда мистера Джилла, – сказал Аллейн.

Энтони, очень бледный, выглядел растерянным и беспомощным.

– Я уже объяснил Майку, – начал он. – Это мой костюм для бала. Мне его днем прислали из проката, а я забыл взять. Дендра напомнила мне о бале и позвонила в доставку, а попала, получается, на Майка…

– Почему, – спросил Аллейн, – вы выбрали именно такой костюм?

– Я не выбирал. Я не знал, что надеть, – от волнения голова совсем не работала. А он как раз сказал, что уже договорился в прокате и подберет что-нибудь и мне. Он уверял, что это персонаж русской мелодрамы.

– Кто – он?

– Э-э… Барри Джордж.

– Барри, – эмоционально повторила Корали Бурн. – Значит, это Барри…

– Не понимаю, – сказал Энтони. – Почему наряд для костюмированной вечеринки так действует всем на нервы?

– Дело в том, – пояснил Аллейн, – что этот костюм – точная копия одеяния мужа мисс Бурн, который носил еще и рыжую бороду. Не так ли, мисс Бурн? Я его помню.

– О да, – кивнула Корали, – вы не раз его видели. Он был хорошо известен полиции. – Неожиданно она разрыдалась. Она сидела в кресле у стола, но за пределами круга предательского света настольной лампы. Корали раскачивалась, дрожа, и била по мягкому подлокотнику. Сержант Томпсон инстинктивно пригнулся, прикрывая рукой свои записи. Майк, бросив страдальческий взгляд на Аллейна, отвернулся. Энтони Джилл наклонился к Корали.

– Не надо, – сочувственно произнес он. – Не плачьте, не стоит того. Ради бога, успокойтесь.

Корали отвернулась и, схватившись за край стола, заговорила, обращаясь к Аллейну, постепенно овладевая собой:

– Я вам расскажу. Хочу, чтобы вы поняли. Слушайте.

Ее муж был фантастически жесток, по словам Корали.

– Это было настоящее рабство!..

Но когда она подала на развод, он предоставил доказательства ее измены с Камберлендом. Они думали, что Власнофф ничего не знал.

– Произошла отвратительная сцена. Он сказал, что уходит, но будет за нами следить, и если я снова подам на развод, сразу вернется. Он тогда был очень дружен с Барри.

Он оставил черновики пьесы, которую писал для нее и Камберленда. Там была прекрасная сцена для двоих.

«А теперь тебе ее не видать, – сказал Власнофф, – потому что ни один драматург не напишет пьесу специально под тебя».

По словам Корали, Власнофф, несмотря на свою слабость к мелодраме, шутить не любил. Он вернулся на свою родину – Украину, и больше о нем не было ни слуху ни духу. По истечении определенного срока Корали обратилась бы в суд с заявлением о признании мужа умершим.

Но Кеннинг Камберленд оказался не готов к долгому ожиданию. Он сильно пил, и в пьяном угаре Власнофф мерещился ему за каждой дверью.

– Он безумно боялся Бена, – добавила Корали. – Для Кена он был как худший ночной кошмар.

– А та пьеса… – подал голос Энтони Джилл. – Она была…

– Да. Между вашим сочинением и пьесой Бена оказалось сверхъестественное сходство. Я сразу поняла, что придуманная им центральная сцена сделает вашу пьесу несравненно ярче. Кен был против того, чтобы я подала вам идею, но Барри сказал: «А почему нет?» Он сам претендовал на роль, которая досталась Кену, и пришел в ярость, не получив ее. Вот и выходит, что, когда он предложил вам одеться и загримироваться под Бена… – Она повернулась к Аллейну: – Вы поняли?

– Как повел себя Камберленд при виде тебя? – спросил Аллейн у Майка.