Книга Смерть в прямом эфире, страница 74 – Найо Марш

Она лизнула кончик карандаша и стала задумчиво смотреть на чистый лист блокнота, подставляя его под свет из окна гостиной. В левом углу красовалась реклама виски, напечатанная совсем мелким шрифтом, а в остальном бумага была завораживающе гладкой и чистой. Джейни начала: «Я пишу в этот блокнот, потому что думаю, что было бы здорово прочитать, о чем я думала, когда была маленькой, когда стану большой». Предложение ей почему-то не понравилось, и она остановилась. И тут через овраг до нее донеслись звуки музыки. Где-то… где-то далеко-далеко запели рождественскую песню:

В гостиной зашуршал газетой отец, а мать что-то пробормотала.

Джейни больше не могла сдерживать поток нахлынувших эмоций, вызванных этой музыкой. Она тихо позвала:

– Мамочка! – И ее голосок утонул в теплом воздухе ночи.

Из открытого окна донесся голос ее отца:

– Разве ты еще не спишь?

– Что такое, Джейни? – спросила ее мать.

– Вы слышали пение?

– Опять они там расшумелись, – проворчал отец.

Мать ответила:

– Это славильщики на Дайерс-Пасс-роуд. Засыпай скорей, дорогая. Дед Мороз не придет, пока ты не уснешь.

Джейни пару раз хотела было спросить у мамы, почему Джеральд не верит в Деда Мороза, но что-то ее останавливало. Мама никогда бы не стала говорить о том, чего не существует. Джейни записала в блокнот: «Воздух полон духом Рождества, и я ужасно хочу быть хорошей девочкой ради мамы. Не могу как следует описать, что я чувствую».

– Мамочка! – позвала она. – Пожалуйста, можно я задам один вопрос?

– Можно, но только один.

– Что там было в рождественских открытках, что мы отправили в Англию?

– Осанна в вышних Богу, и на земле мир, и в людях благоволение.

Джейни задумалась.

– Так Дед Мороз говорит? – спросила она.

– Если сейчас же не уснешь, то не будет никакого Деда Мороза, – вмешался отец.

– Так говорит Бог, – ответила мать.

Бог тоже был одним из тех, о ком много говорили, но кого никогда не видели, подумала Джейни. Бог, феи и Дед Мороз. Она написала на следующей странице: «Осанна в вышних Богу, и на земле мир, и в людях благоволение» – и, дотронувшись напоследок до чулка, укрылась одеялом.

Джейни не спала. Она лежала совершенно неподвижно, думая лишь о том, что она вдруг пробудилась от очень глубокого сна. В гостиной было темно. Должно быть, уже очень поздно. Потом ей почудилось, что на веранде кто-то ходит, и она услышала приглушенный шелест бумаги, от которого у нее громко забилось сердце. Шуршание и треск продолжились, и, подняв голову, Джейни увидела фигуру в большом черном плаще, которая неуклюже суетилась возле кровати Джеральда. Значит, это правда! Правда, что он приходит среди ночи, раз в год, на Рождество. Правда, что он носит за плечом мешок, полный подарков… Да, это его приятные глазу очертания показались в свете луны. Наволочка Джеральда теперь тоже была полна и тяжело свисала с гвоздика. Джейни отчетливо разглядела биту для крикета – ее рукоять торчала наружу. Повсюду был лунный свет. Он залил веранду, превратив все вокруг в сказку. Казалось, что капустное дерево растет над ее кроватью, настолько сильным был его аромат в ту ночь.

Вот по серебристому полу скользнула крупная тень, и все существо Джейн затрепетало от восторга настолько сильного, что было практически невозможно дальше лежать с закрытыми глазами. Джейни приоткрыла дрожащие веки и увидела чуть поодаль чулок и чью-то большую-большую руку, оставившую в нем пухлый сверток. В теплом воздухе витал знакомый запах, уже не цветов, а чего-то домашнего.