Книга Смерть в прямом эфире, страница 75 – Найо Марш

Чулок был почти полон. В следующий миг он уйдет. Из всех детей – сотен и тысяч по всему миру – ни один не поблагодарил его за подарки и не обнял. Стоит ли ей тоже лежать не шевелясь, или же… Ее сердце снова забилось громче, чем когда-либо. Стоит ли ей дать ему улизнуть, быть может, с мыслью о том, что она, как и Джеральд, в него не верит?

Рука потянулась к изголовью кровати, и на гвозде повис нелепо вздувшийся чулок. Фигура выдохнула и отвернулась. Голос Джейни был уже готов, слова вертелись на кончике языка, и все же она не решалась заговорить. Решится ли она вообще? Вот фигура шагнула на ступеньку. Еще мгновение – и будет слишком поздно.

– Дедушка Мороз! Я не сплю!

Каким же все-таки жалким был ее голосок. Последовала долгая пауза, и наконец фигура буркнула шепотом:

– Маленьким девочкам пора спать.

– Я не могла уснуть, Дедушка Мороз.

– И что же, дитя?

– Я ужасно рада… – Джейни собиралась было сказать: «Я ужасно рада, что ты настоящий», – но, чудом догадавшись, что ее сомнения могли бы задеть его чувства, она тактично исправилась: – Я ужасно рада, что ты пришел.

Дед Мороз оказался необычайно застенчивым и начал бормотать о том, что ему пора.

– Есть в Данидине один жадный мальчишка… Если я не потороплюсь, то не успею до рассвета…

Он уже спустился по лестнице, когда Джейни вдруг пронеслась по залитому лунным светом полу и вцепилась в край его одежды. Он слишком поздно попытался освободиться, и плащ упал на пол, оказавшись школьной скатертью.

– Ах, Джейни… Джейни, прости меня.

Маленькая фигурка в прямой белой ночной рубашке замерла на месте, не сводя с него глаз. Воцарилось долгое молчание.

– Джеральд был прав, – прошептала Джейни. – Все это лишь понарошку.

И Джеральд, словно ощутив это неоспоримое доказательство своего превосходства, чуть шевельнулся и что-то пробормотал во сне. Уголки рта Джейни задрожали, но она твердо добавила:

– Нет никакого Деда Мороза.

– Только твой папа, старый дурак.

Они беспомощно смотрели друг на друга.

– А почему тогда вы с мамой говорили, что он есть? – спросила Джейни с трагическими нотками в голосе.

– Боже мой, Джейни, – вздохнул ее отец. – Наверное, потому, что нам самим нравится в него верить. – Он посмотрел на нее взглядом, полным сомнения, но, заметив, что она слушает его со всем вниманием, добавил: – Видишь ли, есть у нас такой трюк. Для взрослых это отличный шанс поиграть, и выдается он лишь раз в году.

– Все так делают?

– Большинство из нас в эту самую минуту ходят на ощупь в покрывалах и носках.

– Больше вам некогда притворяться… наверное, – с нежностью заметила Джейни.

– Теперь все кончено. Больше играть не получится.

– Мне ужасно жаль, – прошептала Джейни. – Все оттого, что я до тебя дотронулась. Волшебство развеялось. Так часто бывает в сказках.

– Зачем ты это сделала, Джейни? – горестно спросил ее отец.

Ее захлестнула неистовая волна жалости к себе, любви и полной страсти тоски, и она в отчаянии бросилась в объятья отца.

– Я хотела тебя обнять, – пробормотала Джейни и разрыдалась так, словно сердце сейчас разобьется…

Когда отец осторожно уложил Джейни в кровать, внизу на равнине давно зажегся и потух последний фейерверк. Она еще не успела заснуть, и, когда он пробормотал: «Спокойной ночи, девочка моя» – и поцеловал ее, она с уверенностью ответила ему сквозь дрему: