Книга Человек без тени, страница 54 – Кеннет Дун

Тем не менее, из разговора с Колхауном я уяснил две вещи. Загадочным инвестором Уолтером Картрайтом, вынесшим из хранилища сумки с деньгами, был человек с британским акцентом и аристократическими манерами. Мелкого «толкача», исчезнувшего после ограбления, звали Алистер Пирс. То есть Эл. А Пирс легко переделывается в Парсонса. Очевидно парень проявил не слишком богатую фантазию при выборе нового имени. Или боялся, что его проеденные наркотиками мозги не смогут запомнить, на что надо отзываться, поэтому оставил то же сокращение и лишь чуть переставил буквы в фамилии. Еще у меня где-то на задворках сознания маячила фамилия Махоуни, но я чувствовал себя слишком усталым, поэтому задернул шторы и рухнул в кровать, поставив будильник на полдень.

В полдень, почистив зубы и сварив себе свежего кофе, я набрал номер Аманды Хэйр, матери моей бывшей партнерши Лекси. Я знал, что Аманда по-прежнему живет в поселке Пэрис в получасе езды от Лос-Анджелеса, хотя, по словам Лекси, это место будто навсегда застряло в 50-х вместе с идеальными лужайками, отглаженной униформой прислуги, женщинами-домохозяйками и воротами, запираемыми ровно в восемь вечера.

Аманда не была идеальной домохозяйкой, она работала генеральным продюсером собственной компании, имеющей постоянные контракты с ЭмДжиЭм и Юнайтет Артист. Зарабатывала она, пожалуй, значительно больше своего мужа, преподававшего в Калифорнийском Университете. Когда мы только познакомились, Аманда объяснила, что они купили дом в Пэрисе ради детей, Александры и ее младших братьев-близнецов, ходивших в хорошую школу неподалеку, а также, чтобы держать на равном расстоянии академическую и киношную жизнь их семьи. С тех пор, по словам Лекси, ее родители (Грегори Хэйр приходился ей отчимом) много раз вынашивали планы о переезде – вначале в Беркли, где Хэйру предложили постоянное место, но что-то не срослось, потом в Пасадену, потом подумывали о вилле на берегу океана. Но в итоге осталось все, как было: Аманда жила в своем идиллическом доме в ухоженном Пэрисе, работала до середины ночи и редко просыпалась раньше одиннадцати утра.

– Дуг, дорогой, – услышал я в трубке глубокое контральто с легким французским акцентом. – Как же я рада тебя слышать.

И в этом Аманда не изменилась. Воспитанная в среде американо-французского смешанного брака, учившаяся в Сорбонне до самого начала войны, она всегда с презрением относилась к классовым условностям, предпочитая нарочитое «тыканье» и обращение «дорогой» ко всем без исключения, хотя, как я всегда подозревал, ей намного милее было бы обращение «товарищ». При том, что вторым мужем Аманды и отцом близнецов был настоящий британский аристократ, то ли граф, то ли баронет, и звалась она на самом деле леди Аманда Хэйр. Собственно, по этой причине я ей и позвонил.

– Как твои дела? – услышал я в трубке ее довольное мурлыканье. Судя по всему, Аманда уже успела позавтракать.

– Здравствуй. Не буду отнимать у тебя время, поэтому сразу перейду к делу. У меня два вопроса, надеюсь, ты сможешь помочь.

– Спасибо, у меня все хорошо. Надеюсь, у тебя дела тоже идут неплохо.

– Да-да, я невежливый мужлан. Так ты поможешь?

– Задавай свои вопросы, посмотрим.

– Во-первых, не могла бы ты разузнать про молодую актрису по имени Гленда Альварес. Может быть, известна по девичьей фамилии Махоуни, – тут я сам хлопнул себя по лбу, вспомнив, где уже слышал это имя. – А может… она использует псевдоним, – промямлил я, уже сам понимая абсурдность своей просьбы.