Книга Дело об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит», страница 65 – Энтони Бучер

Кажется, я встал в то утро вторым из нашей группы. Собственно говоря, спускаясь по лестнице, я видел, как Дрю Фернесс выходит в парадную дверь, и задался вопросом. Несомненно, сегодня я далеко не в последний раз задался вопросом о Дрю Фернессе.

Звучит зловеще, не так ли? Нагнетание тревоги, угрозы и всё такое. Но это чертовски хорошо послужит Фернессу после того, как он выставил нашего бедного седогривого Федерхута нацистским шпионом прямо-таки великанских пропорций.

Не буду подробно описывать свой завтрак, однако воспользуюсь случаем поздравить миссис Хадсон с её штрейзелем — куском одновременно столь нежным и столь сытным, что… мне не достаёт слов в моей импровизации; я не могу завершить это предложение ни эмоционально, ни грамматически. Но примите, моя дорогая миссис Хадсон, мою глубочайшую признательность. Я сильно подозреваю, что кулинарное мастерство хорошей матери взяло в вас верх над всеми диетическими принципами, преподаваемыми в школах.

Не думая ни о том, чтобы сбежать из-под бдительного надзора в этом доме, ни о том, чтобы отправиться навстречу приключениям, я, позавтракав, вышел из парадной двери. Поступил я так лишь потому, что первая за день сигара всегда вкуснее на свежем воздухе. Но не успел я затянуться хотя бы трижды, как началось приключение.

Начало его было довольно тихим — таким тихим, что душа куда чувствительнее моей едва ли почувствовала бы в утреннем воздухе аромат приключения. По Ромуальдо-драйв шёл мужчина — плотный, хорошо сложенный, примерно моих лет. Увидев меня, он свернул с тротуара и направился по дорожке к двери. Как я уже сказал, он выглядел хорошо сохранившимся, но в то же время прискорбно усталым. Крепкие руки его безвольно свисали по бокам, а ноги тяжело волочились по дорожке.

— Друг мой, — произнёс он, — я заметил, что вы курите сигару.

Нет ничего лучше первой утренней сигары, дабы испытать чувство дружелюбия ко всему человечеству.

— Так и есть, — сказал я. — Хотите присоединиться?

— Нет, — отвечал он. — Но ваша сигара внушает мне надежду. Курящий сигарету всего лишь следует общим условностям, но курящий трубку или сигару любит табак и, следовательно, человек доброй воли.

Мне понравился этот парень. Наконец, я почувствовал, что вот он, человек мне по сердцу.

— Надеюсь, — отвечал я, — что вы не станете судить по размеру моей сигары о степени моей благосклонности. Что я могу для вас сделать?

Он печально взирал себе под ноги.

— Вы можете подвести меня, — проговорил он, — к стулу.

Я провёл его без дальнейших разговоров в комнату и усадил в то великолепно вместительное кресло, что сейчас занимает герр Федерхут.

— Закуривайте трубку, — сказал я, — и разувайтесь.

Эти приказы сломали последние барьеры, что могли ещё существовать между нами. Он благодарно повиновался, и целую минуту мы просто курили в том дружелюбном и непринуждённом молчании, что недоступно трезвеннику вроде профессора Фернесса.

— Я потерялся, — наконец, проговорил он. — Но не говорите мне, где я. Я даже не хочу этого пока знать. Здесь мне удобно, а знай я, в каком направлении лежит моя гостиница, я чувствовал бы себя обязанным отправляться туда. Так что оставьте меня ненадолго в невежестве — и в удовольствии разделять ваше общество.

Я сожалел лишь о том, что час слишком ранний для выпивки, о чём и сообщил ему.