Книга Комната, чтобы умереть, страница 34 – Джек Вэнс

Пока, ЭЛЭЙН.

Помолчав, Тарр спросил:

— Вы узнаете почерк, мисс Нельсон?

— Почерк, несомненно, ее.

— Само письмо имеет дату?

— Нет. Сразу идет текст.

— Что она имеет в виду, говоря о «деликатных вопросах, касающихся прошлого»?

— Не знаю.

— А человек, «который предпочел остаться неизвестным», кто это может быть?

— Абсолютно никакого понятия.

— Как насчет обращения «бэби Энн»? Она всегда так начинает письмо?

— Она может назвать меня как угодно: «длинный нос», «постреленок», один раз она написала: «несчастный маленький оборвыш!» — словом, все что угодно, только не «Дорогая Энн».

— Интересно. Она не пишет обратный адрес?

— Нет.

— А на конверте?

— И на конверте нет. Просто печатными буквами написано: «Энн Нельсон, Гранада авеню, 69, Сан-Франциско». И все.

Тарр хмыкнул.

— Это ее обычная манера писать?

— Там, где речь идет о моей матери, ничего не может быть типичного.

— Понятно... Мне обязательно надо исследовать это письмо. Как насчет завтра?

— Завтра последний день занятий в школе, я освобожусь после двенадцати часов. Если это вас устроит, я заеду в офис. Есть еще один момент, по которому мне необходим ваш совет.

— Если только это не касается выгодного помещения вашего капитала. Я самый никудышный бизнесмен в стране.

Энн не удостоила ответом шутку Тарра.

— Я заеду ближе к часу.

— Буду ждать вас в час.

В четверг вечером позвонил адвокат и уведомил ее, что издано постановление, делающее ее законной наследницей состояния ее отца и что он получил полномочия на перевод акций и других ценных бумаг на нее. Необходимо было подписать документы, опись имущества, статьи актива и пассива, зарегистрированные судом. Энн договорилась о встрече с адвокатом в понедельник.

На следующее утро Энн выбрала одежду с особой тщательностью: этот день мог оказаться последним в ее учительской карьере. К тому же она потом сразу же поедет в Сан-Рафаэль. Несмотря на то, что она не одобряла поведение Тарра, его лицемерие и распутство, она не хотела бы выглядеть небрежно одетой рядом с его вульгарными подружками. Может, ему нравилось, что они вульгарные и толстые? Ну и что? Вкусы Тарра ее не волновали.

Энн надела совершенно новое темно-синее с белыми аксессуарами платье, которое, как она знала, очень ей шло.

Утро пронеслось быстро, в двенадцать ученики разошлись по домам. Оставалось еще заполнить кое-какие документы, но это — на следующей неделе. Она попрощалась с коллегами и поехала в Сан-Рафаэль.

Тарр официально ее поприветствовал. По его взгляду Энн поняла, что ее старания не пропали даром. Он сопроводил ее в кабинет, где они уже бывали раньше и без лишних преамбул сказал:

— Давайте посмотрим письмо.

Энн протянула ему конверт. Тарр сначала тщательно его исследовал. Затем, вынув письмо, несколько минут пыхтел над ним. Энн в конце концов охватило беспокойство.

— Ну что?

Тарр сказал ничего не выражающим голосом:

— Вы разрешите забрать его?

— Пожалуйста.

Он с преувеличенной осторожностью положил письмо на край стола, откинулся на спинку стула и испытующе поглядел на Энн.

— Что вы сами думаете об этом письме?

— Я? Но это же ясно. Элэйн хочет свою долю.

— Но перспектива для нее не очень обнадеживающая, насколько я понимаю?

Энн слегка улыбнулась.

— Я вынуждена платить ей десять центов в год.

Тарр кивнул.

— Не кажется ли вам странным, что ваша мать просит у вас денег, но не говорит, где ее найти?