Книга Десять чайных чашек, или Убийство павлиньими перьями, страница 112 – Джон Диксон Карр

– Но могу ли я, черт возьми? Ладно, там видно будет. Мистер Соар…

– Ты пошел по второму кругу, – вмешался Г. М. – Ешкин кот, Мастерс, ты можешь помолчать хоть секунду? Значит, Бартлетт умер у тебя на руках, сынок? Что было дальше?

– Кто-то постучал в парадную дверь, – ответил антиквар и замолчал. – Сделайте одолжение, подумайте, в каком положении я очутился, – мрачно продолжил он после долгой паузы. – У меня были все основания полагать, что кто-то устроил здесь западню и теперь я могу рассчитывать лишь на хорошо намыленную веревку и прыжок с десятифутовой высоты. Улик против меня было предостаточно: на полу распростерся мертвец; чтобы не залить пол кровью, под него подложили газету, и он лежал на ней, как распакованная посылка. А дверной молоток стучал без остановки. Я побежал наверх и выглянул в окно. У двери стоял Дервент – я узнал его по плиссированному плащу. В тот момент мне показалось, что это сам дьявол. Рано или поздно открыть ему все равно бы пришлось – это я тоже понимал. Потому что иначе он бы привел полицию…

Ну, как вы уже догадались, я использовал старый трюк из «Похищенного письма»^[35]: оставил тело на виду, там, где никому в голову не придет его искать. В крайнем случае я мог на него сесть, как на стул. На все это мне понадобилось не больше двух минут. Бечевку и доски от книжных полок искать не пришлось – одно из преимуществ переезда в том и заключается, что подобные вещи разбросаны по всему дому. К сожалению, чтобы посадить его в плетеное кресло, пришлось вытащить из спины нож. Потом я накрыл все это чехлом от пыли и подоткнул ткань так, чтобы ноги не торчали наружу, завернул в газету нож, а его котелок повесил на крючок в прихожей. Но забыл снять перчатки, которые надел, чтобы не испачкать руки в крови. Поэтому я встретил вас, засунув руки в карманы. Впрочем, в тот момент я и так не был настроен на рукопожатия.

– Вы решили, – хмуро предположил Дервент, – что я… – Он показал пальцем на труп.

– А что мне еще оставалось думать, – ответил Соар более любезным тоном, – если сразу после вашего прихода в дверь заколотили опять?

Пришлось снова подниматься наверх, чтобы выглянуть наружу, хоть и не хотелось рисковать, оставляя вас внизу одного.

Мастерс кивнул:

– Вот это другой разговор. Значит, у окна, в перчатках и с пистолетом, стояли вы?

– Не для того, чтобы напугать вас, – ответил Соар. Его широкая грудь опять заходила ходуном. – Признаться, я скорее подумывал, не пустить ли пулю себе в лоб. Ладно, чего уж теперь… Я был тогда на грани. Понимаете, я стоял там, наверху, в темноте, и чувствовал, что сейчас взорвусь от напряжения. Но вы ушли, – во всяком случае, так я тогда подумал. Я снял перчатки, накинул халат и спустился вниз. Вы были уже в библиотеке. Даже не знаю, почему я сразу же во всем не признался. А потом Дервент бросил мне в лицо обвинение против моего отца. Я был словно пьяный: перед глазами стояли ряды виселиц и шеренги палачей. Но время шло, а труп так никто и не заметил, и я начал надеяться, что вы никогда его не найдете. И решил бросить вам вызов. Если бы я смог взять себя в руки и не трястись как осиновый лист на коленях у этого болвана, вы бы так и ушли ни с чем. В этом я весь. Господи, как хочется бренди! – неожиданно добавил он. – Но, сдается мне, в доме нет ни капли спиртного.