Книга Десять чайных чашек, или Убийство павлиньими перьями, страница 67 – Джон Диксон Карр

– Итак, мистер Гарднер, обратите внимание на этот револьвер. Он принадлежит вам, а?

Гарднер поспешно взял револьвер в руки, словно только и ждал этого момента. Потом покрутил барабан, вынул один патрон и тщательно осмотрел.

– Да ладно, сэр! У вас ведь нет никаких сомнений на этот счет.

– Он действительно мой. Дервент рассказал, как его использовали. Но меня интересует не револьвер, а патроны. Здесь старые ремингтоновские пули, таких теперь не достать. В последний раз, кода я видел эту штуку, она была заряжена холостыми.

– Да? Но в понедельник вечером патроны в «ремингтоне» не были холостыми, не так ли?

– В понедельник вечером? Были.

– А что, если я скажу, сэр, что нам доподлинно известно, что вечером в понедельник револьвер был заряжен боевыми патронами?

– Значит, вы – отъявленный лжец, – отрезал Гарднер, обнаружив прискорбное отсутствие хороших манер, зато с несомненной искренностью. – Потому что именно тогда его и зарядили холостыми. Я собственноручно приобрел коробку холостых патронов по дороге сюда. Вы ведь тот вечер имеете в виду?

– Я говорю о прошедшем понедельнике, когда у вас с Вэнсом Китингом в его квартире произошла ссора из-за мисс Гэйл. Когда он пытался заставить вас в чем-то признаться и даже выстрелил из этого самого револьвера.

– Так вот в чем дело, – процедил Гарднер. На какое-то время он полностью погрузился в воспоминания: его плечи сгорбились, рукава рубашки вздернулись и обнажили широкие запястья, пальцы механически поглаживали ствол пистолета. – Хотите – верьте, хотите – нет, но я думал обо всем, кроме этой истории, – наконец сказал он. – Из всех диких, безумных, извращенных толкований… – Неожиданно он отложил револьвер в сторону и добавил: – Бедняга…

Наступила пауза. В этом последнем слове была такая горькая искренность (а может, и немного иронии), что даже Мастерс засомневался. Этому нельзя было не поверить.

– Позвольте мне вмешаться, джентльмены, – пророкотал с софы зычный бас. До сих пор Г. М. просто молча разглядывал находящихся в комнате людей. – Пока Мастерс не узнает, что на самом деле случилось в квартире Китинга, он с тебя не слезет, и ты это знаешь, сынок. Давай посмотрим, не смогу ли я помочь тебе, проявив, так сказать, инициативу. Ты пришел сюда в понедельник вечером, чтобы встретиться с Китингом. Вероятно, он пригласил тебя на ужин, а?

– Совершенно верно…

– Неужели это случилось из-за меня? – спросила с софы Френсис Гэйл так жалобно, что всем стало неловко.

Гарднер тут же замолчал, но ободряюще ей подмигнул.

– Я попросил бы присутствующих помолчать, – сурово сказал Г. М. Он злобно взглянул на Гарднера. – Вы с Китингом уже договорились вместе пойти к Дервенту во вторник вечером на вечеринку с убийством. На этой вечеринке Вэнс Китинг хотел выступить в роли детектива? Ага. Не перебивайте меня. Не знаю, как насчет остального, но вот покрасоваться Китинг определенно любил. И раз он собирался выступить в роли детектива, значит его расследование должно было поразить всех точностью и быстротой. Чтобы, черт возьми, все просто ахнули. Особенно миссис Дервент. Так что он хотел подстраховаться и подготовить все дельце заранее. Это очень по-человечески, Мастерс, очень.

Не скажу вам обо всех деталях его замысла, но подозреваю, что каким-то образом вам, – он посмотрел на Гарднера, – должна была попасться карта убийцы. Вы, – он повернулся к Френсис Гэйл, – должны были стать жертвой. Финал должен был быть эффектным, как развязка в пьесе. «И когда я загоню тебя в угол, то заставлю признаться – тем или иным способом». Думайте что хотите, Мастерс, но я повторяю: все это по-человечески очень понятно…