Книга Десять чайных чашек, или Убийство павлиньими перьями, страница 69 – Джон Диксон Карр

– Точно, сэр. Я правша. И какое…

– Прекрасно. Это означает, что вы всегда будете втыкать острие в правую сторону вашего воротника. И головка этой булавки (поднимите руку и пощупайте ее) всегда окажется с правой стороны от вас, а застежка – с левой. Каждый может это видеть. В этом-то и заключается изюминка игры. Булавка для воротника, которую я должен был надеть на вечеринку с убийством, застегивалась бы слева направо, то есть наоборот, и доказывала бы, что я левша, а значит, именно я совершил убийство.

Пока Мастерс ощупывал свой воротник, никто не проронил ни слова.

– Конечно, не следовало этого рассказывать, – смущенно сказал Гарднер. – Но искаженная версия происшедшего распространилась так широко, что пришлось продемонстрировать вам, что именно Вэнс припас для своей головокружительной развязки. Вот почему он пришел в такое возбуждение. Это вообще для него характерно. Он собирался заставить меня поднести руки к моей булавке, угрожая пистолетом. Я сразу предупредил его, чтобы он был осторожней с этой игрушкой. Бартлетт, его камердинер, ко мне присоединился. Понимаете, хотя револьвер был заряжен холостыми патронами, пыжи в них довольно твердые и вполне могут выбить кому-нибудь глаз. Вы, наверное, обратили внимание на мой револьвер. Это оружие было сделано для плохого парня с Запада – из тех, кто стреляет без предупреждения и принимает решение в долю секунды. Другими словами, у него такой спусковой крючок, что оно может выстрелить, если косо на него посмотришь.

Когда Вэнс заканчивал свою драматическую речь, он взмахнул рукой и задел напольную лампу. И конечно же, его палец был на спусковом крючке. В меня пыж не попал, зато превратил в груду осколков стакан для коктейлей, из которого Бартлетт разливал напиток. С современным оружием никогда бы такого не случилось, но в старые времена несчастные случаи были нередки. Вот и вся история.

Мастерс уставился на него, не мигая.

– Сдается мне, сэр, – сурово проговорил он, – что никого из вас не упрекнешь в излишней осторожности. Значит, он предложил, а вы согласились использовать в игре такое опасное оружие? Оружие, которое может выстрелить от малейшего толчка и поранить кого-нибудь?

– Уж поверьте, какой-то здравый смысл у меня остался. Разумеется, мы не стали бы использовать опасное оружие. И обычно этот револьвер никому не может причинить вреда. Попробуйте выстрелить из него, и сами увидите. Сначала нужно взвести курок – в наше время об этом уже никто не задумывается. Вот потому мы и кричали на Вэнса: он размахивал револьвером с взведенным курком. Он мог… э-э… простите, – поправил себя Гарднер и добавил более мягким тоном: – Вот что я вам скажу, инспектор. Когда я впервые услышал об этом деле… то есть вы понимаете… о настоящем убийстве… Я подумал, что произошел еще один несчастный случай. Я даже подумал, что Вэнс сделал это сам, потому что кому вообще могло прийти в голову его убить? Но потом мне рассказали, что выстрелов было два; и я понял, что ни несчастным случаем, ни ошибкой это не назовешь. Один случайный выстрел с взведенным курком – да. Но между первым и вторым выстрелом кто-то должен был снова взвести курок. А это полностью исключает случайность.

Почему-то, подумал Поллард, то, что для выстрела надо было взвести курок, добавляло преступлению дополнительную жестокость. Казалось, именно теперь убийство стало действительно реальным, и они все это почувствовали.