Книга Десять чайных чашек, или Убийство павлиньими перьями, страница 66 – Джон Диксон Карр

– Приветик, – сказал Гарднер.

– Ур-р, – пробурчал Мастерс, или это был еще какой-то невнятный звук. – Приветствую, джентльмены. Надеюсь, не помешал? Должен сообщить, что я офицер полиции из Скотленд-Ярда… – Было очевидно, что сообразительный Гарднер угадал имя Мастерса еще до того, как старший инспектор его назвал. – И я именно тот старший инспектор Мастерс, о котором вы говорили минуту назад.

– Вот это человечище! – воскликнул Гарднер с неподдельным восхищением.

– …Я хотел бы предупредить вас, сэр, что собираюсь задать несколько вопросов, которые я… которые я…

– Ну, во всяком случае, вы не тратите слов попусту, – заметил Гарднер. Он поднялся было со стула, но тут же уселся обратно. – Эй, это что за шутки? Держитесь-ка от меня подальше. Вы зажали меня в угол. Кто-нибудь, уведите этого помешанного, пока он не начал буянить!

– Спокойнее, сынок, – раздался сонный бас Г. М., прозвучавший так властно, что все разом повернули к нему головы. – Привет, ребятки. Он придет в себя через минуту, но должен предупредить, что даже терпение полиции имеет свои пределы, а эта история с миссис Дервент превращается совсем уж в невесть что. В итоге дойдет до того, что Мастерс будет бежать по Пикадилли за миссис Дервент, облаченной в одни подвязки. Если мы собираемся рассказывать тут сказки, а я думаю, так оно и будет, давайте делать это по-честному.

При появлении Френсис Гэйл, за спиной которой маячил Филипп, Бенджамин Соар поднялся на ноги. Он оказался коренастым, почти квадратным человеком, с довольно-таки колючим взглядом. Вообразите модный нынче образ дикаря, однако выбритого, вычищенного и цивилизованного, с набриолиненными волосами и в очках с толстыми стеклами, к тому же щеголяющего хорошими манерами – и полýчите (подумал Поллард) довольно достоверное представление об облике Соара.

– А вы, полагаю, сэр Генри Мерривейл? – проговорил он приятным густым баритоном. – Дервент предупредил нас, что вы не замедлите появиться. Да, ваше предложение кажется мне разумным. По крайней мере, наша небольшая встреча поможет снять напряжение, и это уже говорит в ее пользу. Думаю, нет необходимости начинать разговор с упоминания того, насколько ужасна эта история и как мы все ею удручены. Каждый, кто считает себя другом мистера Китинга, представляет, что мы чувствуем. Предлагаю сразу приступить к делу.

– Меня это устраивает, сэр, – согласился Мастерс, который уже взял себя в руки. Он обернулся к юноше. – Кажется, я слегка переборщил. Прав ли я, полагая, что имею дело с мистером Гарднером?

– Да, – подтвердил дородный молодой человек с растрепанными волосами. – Послушайте, инспектор, все это полностью моя вина. Я не должен был насмехаться над вами. Но вы застали меня врасплох. Ну и у вас совсем не было причин кипятиться; если вы не поняли, что у меня и так уже поджилки трясутся, то я вас переоценил. Что же, во имя всего святого, я, по-вашему, натворил?

– Располагайтесь, как вам удобно, ребята, – вмешался Филипп Китинг. – А я пока, с вашего позволения, пойду позабочусь о напитках.

Мастерс помахал саквояжем:

– Минуточку, мистер Китинг. Вы нам сейчас понадобитесь.

Пока Мастерс обустраивал нечто вроде трибуны, Г. М., кряхтя, добрался до дивана и уселся поближе к Соару. Когда Френсис Гэйл попыталась что-то сказать, он яростно шикнул и усадил ее рядом с собой. Мастерс торжественно открыл саквояж.