Книга Неприятности в клубе «Беллона», страница 47 – Дороти Ли Сэйерс

– Ровным счетом ничего. Говорю вам, Уимзи: это все похоже на настоящий заговор. Меня хотят втравить в беду, либо укокошить, либо уж не знаю что. Невыносимо, одно слово. Черт знает что такое! А если этот парень вздумает ошиваться здесь, в зале «Уолмисли-Хаббарда»? Здорово выглядит, правда? Продавец респектабельной фирмы с сыщиком на «хвосте»! А я-то только понадеялся, что жизнь вроде бы налаживается…

– Вздор! – отмахнулся Уимзи. – Только не надо терять головы. Наверняка у вас фантазия разыгралась – или просто совпадение!

– Ничего подобного. Готов поспорить, этот тип и сейчас дежурит снаружи.

– Ну, так мы выйдем и устроим негодяю веселую жизнь! Сдадим его полиции: скажем, что он вам досаждает. Послушайте, забудьте-ка про него на минутку! Расскажите мне лучше про старика-генерала. Как он вам в последний раз показался?

– О, здоровее не бывает. Разворчался, как всегда.

– Ах, разворчался? А из-за чего бы?

– Это наши личные дела, – нахмурился Джордж.

Уимзи мысленно выбранил себя за то, что начал с вопроса столь бестактного. Теперь приходилось спасать ситуацию.

– Сдается мне, – начал его светлость, – что родственников по достижении семидесятилетнего возраста следовало бы безболезненно усыплять. Или, по крайней мере, изолировать. Или хотя бы стерилизовать языки, чтобы не отравляли жизнь своим вмешательством.

– Правда ваша, – пробурчал Джордж. – Наш старик… черт подери, я отлично знаю, что дед воевал в Крыму, да только он все равно понятия не имеет, что такое настоящая война. Думает, все осталось так же, как полвека назад. Держу пари, того, что выпало мне на долю, ему пережить не довелось. По крайней мере, он-то отродясь не клянчил у жены деньги на карманные расходы, не говоря уж о выжженном газами нутре. Ишь, вздумал мне мораль читать – а я и словом возразить не могу, не спорить же с седым стариком, который одной ногою в могиле!

– Пренеприятное положение, – сочувственно согласился Уимзи.

– И главное, чертовски несправедливо выходит! – подхватил Джордж. – Вы представляете, – взорвался он. Острое ощущение обиды на миг заглушило в капитане оскорбленное самолюбие. – Старый черт аж пригрозил лишить меня той жалкой суммы, которую намеревался мне оставить, ежели я «не изменю своего отношения к жене». Вот прямо так и выразился. Можно подумать, я кручу интрижку с другой женщиной или что-нибудь в этом роде. Признаю: я однажды и впрямь жутко поскандалил с Шейлой, но, разумеется, я не имел в виду и половины всего того, что наговорил. Шейла об этом отлично знает, а вот старик все воспринял всерьез.

– Минуточку, – перебил его Уимзи, – вот это все он вам и сказал в тот день в такси?

– Именно. Прочел мне длиннющую лекцию, и все о благородстве и мужестве достойной женщины, – пока мы катались вокруг Риджентс-парка. Мне пришлось пообещать, что начну новую жизнь, и все такое. Точно в детском саду, право слово!

– А генерал, случайно, не упоминал про деньги, завещанные ему леди Дормер?

– Ни словечком. Думаю, просто не знал.

– А я могу поклясться, что знал. Он ведь только что повидался с сестрой, и я почти уверен, что именно тогда леди Дормер подробно объяснила генералу состояние дел.

– Ах, вот как? Ну, это многое объясняет. То-то я и подумал: откуда бы сей высокопарный, напыщенный слог! Старик все твердил, что деньги, дескать, – это огромная ответственность, и ему хочется быть уверенным: то, что он мне завещает, не будет разбазарено по ветру, и далее в том же духе. Заладил, что я, дескать, не в состоянии сам о себе позаботиться – это меня просто взбесило – и еще насчет Шейлы. «Тебе следует больше ценить любовь этой достойной женщины, мальчик мой, ты должен беречь и лелеять супругу», – и все такое прочее. Можно подумать, я нуждаюсь в напоминаниях! Но если старик знал, что вот-вот унаследует полмиллиона… это, безусловно, в корне меняет дело. Ей-богу, так и есть! Полагаю, дед и впрямь слегка тревожился при мысли о том, что оставит такую уйму деньжищ внуку, которого считал бездельником и мотом.