Книга Расследования Арсена Люпена, страница 122 – Морис Леблан

Я долго сидела подле мамаши Вошель, застывшей в упорном и, казалось, боязливом молчании… И вдруг появился какой-то крестьянин. Он объявил, что за ним идут двое его товарищей, которые несут сюда лесоруба Доминика, – его нашли раненым под дубом, который он собирался срубить. По унылому виду этого человека я поняла, что случилось нечто ужасное. И в самом деле, перед хижиной мамаши Вошель лежал труп. Несчастная мать обезумела от горя…

Смятение Катрин возрастало, словно все эти картины прошлого оживали перед ее глазами. Рауль понял, что любая попытка успокоить или остановить девушку окажется напрасной, и потому попросил ее закончить рассказ.

– Да-да, – сказала она, – так будет лучше.

Вы ведь понимаете, насколько подозрительной показалась мне эта смерть? Доминик Вошель погиб именно в тот момент, когда намеревался открыть мне тайну.

Разумеется, я подумала, что он был убит, причем убит именно затем, чтобы помешать любым объяснениям между ним и мною. У меня, конечно, нет и не было никаких веских доказательств этому предположению. Однако врач из Лильбонна, объявивший, что смерть последовала от несчастного случая, а именно – от падения дерева, удивился в разговоре со мной некоему странному обстоятельству. Ему показалась подозрительной рана на голове покойного. Впрочем, он не придал этому большого значения и подписал протокол обследования трупа. Но я все же пошла к месту трагедии и нашла там, неподалеку от места, где было обнаружено тело, дубинку…

– Но кого можно обвинить? – прервал ее Рауль. – Наверное, того человека, кто прятался за хижиной мамаши Вошель и знал, что назавтра вам откроют тайну трех ив?

– Именно так я и думаю, – ответила Катрин, – и несчастная мать убитого, видимо, заподозрила то же самое и невольно укрепила во мне уверенность, что смерть Доминика не была случайностью. Всякий раз, приходя в лес на свидание с моим женихом, я видела ее. Она не искала этих встреч, но какой-то упорный рок приводил ее именно туда, где была я. Она останавливалась на несколько мгновений, рылась в своей поврежденной памяти и бормотала, скорбно качая головой: «Тривы… стерегитесь, добрая моя мамзель… тривы!»

С тех пор я жила в тяжелой депрессии; иногда мне чудилось, что я тоже схожу с ума, а иногда меня посещала уверенность, что и мне, и всем обитателям «Приливной волны» грозит нечто ужасное.

Я по-прежнему никому ничего не говорила. Но разве можно было не заметить того, что окружающие называли моими «причудами»?! Моя бедная сестра волновалась все больше и больше, не в силах объяснить это болезненное состояние, и умоляла меня покинуть Радикатель вместе с ней. Она даже несколько раз начинала приготовления к нашему скорому отъезду. Но я не хотела покидать имение. Ведь я была обручена, и, хотя мое мрачное настроение слегка отразилось на наших отношениях с Пьером, я все-таки по-прежнему любила его. Вот только, признаюсь, мне нужен был какой-нибудь руководитель, советчик – я устала бороться в одиночку. Но кто мог мне помочь?! Пьер де Бамм? Бешу? Моя сестра? Как я уже вам говорила, для меня было невозможно – наверно, из-за какой-то глупой стыдливости – довериться им. И вот тогда я вспомнила о вас. Я знала, что у Бешу есть ключ от вашей квартиры, который он прячет в стенных часах. И однажды, во время отлучки Бешу, я его забрала.