Книга Тайна Безумного Шляпника, страница 54 – Джон Диксон Карр

– Это уж чересчур, – сказал доктор Фелл. – Несомненно, чересчур. Ха! – Он обхватил свою большую голову руками. – Это плохо, Хэдли. Что мне не нравится, так это символизм.

– Символизм?

– Я имею в виду те две гипсовые фигурки, которые вы описали. Положим, у вас и вашей возлюбленной есть две фарфоровые статуэтки, в которых вам нравится находить сходство с собой. На одной из них надпись «Абеляр», на другой – «Элоиза». Вы сможете поискать, кто такие были Элоиза и Абеляр, если вам это еще неизвестно, правда? И скажу вам, Хэдли, что мне не понравилась совсем уж идиотская болтовня этой Биттон о казни королевы Елизаветы.

– К чему вы клоните?

– Если в этих фигурках есть какая-то символика, – сказал доктор, – то мы должны помнить две вещи об английской королеве Марии Тюдор и ее муже, испанском короле Филиппе Втором. Во-первых, всю свою жизнь Мария была неистово влюблена в Филиппа, и эта страсть была почти такой же сильной, как ее религиозные порывы, в то время как Филипп никогда не проявлял к ней ни малейшего интереса. И второе, о чем следует помнить, – это ее прозвище – Кровавая Мэри.

Наступила долгая тишина. Маленький ресторанчик, почти пустой, словно шепотом ответил на это предположение тиканьем часов.

– Что бы это ни означало, – сказал наконец Хэдли с мрачным упорством, – я перейду ко второму происшествию. И это действительно тревожный момент. Это касается Юлиуса Арбора.

Доктор Фелл ударил по столу.

– Продолжайте! – сказал он. – Боже правый! Я мог бы догадаться…

– Он в Голдерс-Грин. Нам не сказали об этом, когда мы покидали Тауэр, но сержант Хампер выяснил это и позвонил мне, а я только что закончил выяснять остальное. Когда Арбор покинул нас, было не больше двадцати минут седьмого.

– Итак, на Среднюю башню уже передали, чтобы его пропустили. Он рассказал нам, вы помните, что приехал туда на такси, велел водителю подождать, а потом так и не появился снова. Через некоторое время водитель, недоумевая, спустился к Средней башне, чтобы выяснить, в чем дело. Гвардеец преградил ему путь, а стражник сказал что-то о несчастном случае. Видимо, водитель подумал, что цифры на его счетчике могут превратиться в фунты, он вернулся и прождал более трех часов.

Арбор вышел из Байвардской башни, где мы находились, и двинулся по мощеной дороге, ведущей к Средней башне: было темно и все еще довольно туманно. Но на парапете моста горел газовый фонарь. Таксист и дежурный на Средней башне случайно посмотрели на дорогу и увидели Арбора – он прислонился к фонарному столбу, словно вот-вот упадет в обморок. Затем он выпрямился и, спотыкаясь, двинулся вперед.

Они решили, что он пьян. Но когда он дошел до них, его лицо было белым и вспотевшим и он едва мог говорить. Несомненно, это был еще один из тех приступов, свидетелями которых мы были, но только хуже, потому что он был испуган еще сильнее. Таксист отвез его в буфет, и он выпил с полстакана бренди. Ему стало немного лучше, и он велел водителю отвезти его к дому сэра Уильяма на Беркли-сквер.

Прибыв на место, он снова попросил водителя подождать. Сказал, что хочет собрать вещи, а затем поехать куда-то в Голдерс-Грин, и тут водитель бурно запротестовал. Он прождал уже более трех часов, на счетчике маячила кругленькая сумма, а он еще даже не видел своих денег; к тому же Голдерс-Грин находился довольно далеко. Тогда Арбор сунул ему в руку пятифунтовую купюру и сказал, что даст еще столько же, если тот сделает все, что ему скажут.