Онлайн книга «Последнее дело Холмса»
|
– Вы в своем уме? – Вполне, – ответил я спокойно. – Я действую в рамках роли, которую мне поручили. – В отношении меня можете считать, что я вас с роли снимаю. С учтиво-скорбной улыбкой я ответил: – Боюсь, что уже слишком поздно. Меня просили предоставить факты, а факты таковы: вы еврейка, вы были в концлагере, а Клеммеры немцы. – Это не первые немцы, остановившиеся в нашем отеле, мистер Бэзил. Эти слова произнесла не Рахиль Ауслендер. Это был голос метрдотеля. Я вздрогнул от неожиданности и обернулся. В полумраке белела манишка его смокинга. – Не нужно, Жерар, – сухо ответила хозяйка. Допрос Ренаты Клеммер, когда утром она проснулась и обрела способность говорить, не дал ничего нового. Все еще не придя в себя от случившегося, она снова дала отрицательные ответы на два главных вопроса: знали ли она или ее муж кого-либо из постояльцев отеля и не почувствовали ли она или ее муж в последние дни, что им грозит какая-то опасность? И уверяла, что в этом отношении их ничего не тревожило, хотя они, естественно, были удручены гибелью двух соседей. Муж, который старался, как мог, успокоить ее, ни разу не высказал никаких опасений и не упоминал о том, что в сложившейся ситуации ему или им обоим что-то угрожает. Во всем, что рассказала Рената, меня смущало только одно – а именно то, о чем она как раз не упомянула. Ни на один из моих вопросов о деятельности ее супруга во время войны я ответа не получил, ибо не считать же таковым молчание, ссылки на скверную память или увертки с околичностями. По завершении процедуры я рассказал об этой странности Фокса, и он разделил мои подозрения. – Есть в биографии Клеммера такое, что ей не хочется ворошить. Однако этого недостаточно, чтобы увязывать его биографию с нашими происшествиями. Как вы полагаете, Бэзил? Я подумал о листке, найденном на трупе, – странице, вырванной из комплекта «Пари матч». Полезно знать детали, неведомые остальным. – Я полагаю так же. В его прошлом могут быть важные обстоятельства, которые нам неизвестны. – Да какие же? – Не знаю, – солгал я. Мы многозначительно переглянулись. Фокса и я сидели на террасе в тени магнолии. Остальные вместе с прислугой оставались в салоне, карауля друг друга. Фокса взглянул на них и понизил голос: – Мадам Ауслендер? Пятнадцать лет назад она вышла из лагеря смерти. – Это очевидный факт. – Потому я его и упомянул. Я в сомнении покачал головой: – Помните, очевидные факты – штука очень ненадежная. – А что скажете о Жераре? Он может быть исполнителем… – Все возможно. – И даже вероятно, а? Вы сами мне рассказывали, что после разгрома Франции он попал в плен к немцам и был отправлен в Германию. – Все так. Фокса подумал еще немного и потом негромко присвистнул: – Мадам Ауслендер и ее метрдотель… – Удивляете вы меня, Пако! Вы что, забыли одно из нерушимых правил детектива, о которых мы вчера с вами толковали: убийцей не может быть дворецкий? – Тем не менее версия недурна. – Есть и другие. – Ну например? – Веспер Дандас. – Не верю я, что… Я взмахнул рукой, отметая возражения: – Все началось с нее и ее подруги Эдит Мендер. А женщины – животные, сложно устроенные. – Спироса не поделили? – Не обязательно. Не сводите все страсти к одной. – А что же тогда? Соперничество? Зависть? Ревность еще к чему-то? – Вы же слышали. Она призналась, что способна убить. |