Книга Последнее дело Холмса, страница 78 – Артуро Перес-Реверте

– Да, это так, – согласился Фокса, минутку подумав. – Очень редко они хладнокровно и обстоятельно планируют свое преступление. И поэтому в реальной жизни их проще раскрыть, чем в детективных романах.

– А в этом случае как? – спросила Веспер.

– Похоже, здесь все иначе. Мне видится здесь даже избыточная обдуманность.

– Слишком уж оно книжное, – добавил я. – Чересчур литературное.

– Вы говорите так, словно в определенных обстоятельствах убийство – это… Не знаю, как назвать… Чем-то сродни творчеству? – удивленно спросила Веспер.

– Да, в преступлении порой может чувствоваться творческое начало, – сказал Фокса. – Известны такие случаи в истории криминалистики.

– Преступник – создатель некоего произведения?

– Да.

– А кто же тогда сыщик? – спросил я с улыбкой.

– Критик, разбирающий его творение по косточкам.

Ответ был блистательный, и я с восхищением повторил его в полный голос. А про себя подумал, что, быть может, детективы, вышедшие из-под пера Фокса, не так уж примитивно-бездарны, как он уверял. И – это было уже, как говорится, из другой оперы – я заметил, что в женском обществе Фокса делается еще привлекательней, чем обычно.

– Убийство, совершенное в запертой комнате, – это наиклассический ход, – настойчиво повторил он.

– И самый жульнический, – заметил я.

– Без сомнения. И потому его мог сделать только писатель.

От нашего диалога Веспер впала в еще больший ступор:

– Да вы всерьез все это говорите?

– Более чем, – ответил я с театральной значительностью.

Фокса же не собирался останавливаться. Он сощурился, сосредоточившись на своих теориях:

– Существует лишь один действенный метод рассказа – спрятать поглубже основные факты. Помните, Бэзил, о чем мы говорили утром? Писатель, если он честен и беспечен, рискует тем, что читатель раскроет дело раньше сыщика.

Я рассмеялся:

– В таком случае о честности лучше забыть.

– Гораздо лучше! – Он повернулся ко мне, и я заметил, что глаза его искрятся весельем. – «Странный случай с жуликоватым автором» – вот прекрасное название. А вам известно, что С. С. Ван Дайн составил свод правил для тех, кто пишет детективы? Двадцать пунктов.

– Первый раз слышу, – сказал я.

– Вам понравится. Запрещаются среди прочего применение несуществующих ядов, гениальные прозрения сыщика, дворецкие и шоферы-убийцы, вмешательство братьев-близнецов и даже преступники-китайцы^[59].

– В самом деле?

– Китайцы исключаются целиком и полностью, Желтый дьявол Фу Манчу^[60]причинил слишком много вреда.

Какое-то время мы шли молча. Я открывал шествие, а Веспер и Фокса парой следовали за мной. Ветер, доносясь до нас, терял свою силу, но вдалеке между деревьями видно было, как он гонит по морю пенные буруны. Солнце стояло уже высоко, и я пожалел, что не захватил шляпу. В свои шестьдесят пять я был еще в приличной физической форме, но склон становился чем дальше, тем круче. Возраст, неумолимый, как британский налоговый инспектор, взыскивал свое.

– Как бы то ни было, – сказал я, вдруг обернувшись к Фокса, – в реальной жизни чаще встречаются преступления непритязательные, нежели затейливо продуманные. Как по-вашему? Преобладают убийцы невеликого ума.

– Неужели в самом деле между теми и другими есть разница? – спросила Веспер, не перестававшая удивляться нашему разговору.

– Есть, и большая, – ответил Фокса. – Я написал про это целый роман, он так и называется – «Глупый убийца». Туповатая заурядность главного героя и становится препятствием для сыщика, расследующего его преступление: он слишком умен, он так ослеплен собственными дарованиями, что видит талант там, где нет ничего, кроме цепи случайностей и оплошностей.