Книга Пес Ее Высочества, страница 152 – Мария Камардина, Натали Смит

— В точку, девочка. Милая Гвиневра однажды обедала у нас… Микаэль к тому времени уже два года как умер, приятный был мужчина, и Генри на него очень похож — жаль, что характером он пошёл в мать. Так вот, за обедом она завела разговор о детях. Якобы это единственное, ради чего стоит жить женщине, и она сама сошла бы с ума, если у неё б не было сыночка. И она так понимает моего отца, который тоже ведь хотел сына — вот и дочку воспитал мальчишкой, а она теперь… Я не сдержалась, и её счастье, что у меня под рукой не было меча. Скандал, конечно, вышел…

Герцогиня на миг расплылась в довольной улыбке, но тут же снова помрачнела.

— А потом я не сдержалась ещё раз. Плюнула на все предупреждения, выбросила амулеты, перестала принимать свои снадобья. Альберт впервые в жизни назвал меня дурой, когда узнал. И в последний.

Проклятие ли сработало, или возраст уже ушёл, но несдержанность стоила герцогине жизни. Однако уйти за грань она не смогла — держала клятва, данная в юности отцу и мужу.

— Альберт видит меня… Иногда. Я убедила его, что он должен жениться и завести детей, но я отлично знаю, что ему не нужна другая, — герцогиня нежно улыбнулась и покачала головой. — Мой рыцарь…

Беттина невольно вспомнила о своём рыцаре и сердито мотнула головой.

— А те девицы, которым вы показывались — они ведь не просто боятся, так? Вы с ними разговаривали, как со мной, да? И подсказывали, что и как делать, чтоб выйти замуж, и…

Марта рассмеялась, но Беттине показалось, что она смущена.

— И замуж тоже, верно. Знаешь, я была глупа и думала, что у меня очень много времени. Та ведьма сказала, что я просто не успела, вот если бы чуть раньше, до того, как проклятие успело прижиться, всё получилось бы. А я тогда подумала, что дети — это, конечно, важно, но если отложить, хотя бы на пару лет… И где я теперь? Так что те девицы должны меня поблагодарить — а впрочем, они и благодарили. Воины Альберта — не самая худшая партия, он не держит в замке кого попало и щедро платит жалованье.

Беттина почти успела спросить, сколько пар успела осчастливить герцогиня, но с губ сам собой сорвался более важный вопрос.

— А Бьорн?

— А Бьорн по уши в тебя влюблён, — просто ответила Марта и её усмешка вдруг показалась Беттине зловещей. — Но он никогда и ни за что не признается в этом сам. Будет стоять вот так, с каменной рожей, потому что у него долг, и клятва, и все прочие мужские глупости. И только иногда, когда никто не видит, достанет из-под подушки твой гребешок, поцелует его украдкой и снова спрячет. А ещё порой будет пялиться в стену вот так, словно жизнь кончена, а когда ты всё-таки станешь чужой женой… Что там делают юные влюблённые мальчики, потеряв последнюю надежду на взаимность, бросаются со стены или на меч?

Последние слова отозвались внутри таким холодом, что стало трудно дышать.

— Он не станет, — с усилием проговорила Беттина, растирая озябшие пальцы. — Это глупо.

— А ты так же по уши влюблена в него, — тем же тоном проговорила Марта. — Не отнекивайся, девочка, это вполне естественно. Зато Альберт тебе совсем не интересен. Но это не важно, а важно то, что твой ребёнок, рождённый в браке, будет считаться его ребёнком.

Она умолкла. Беттина прижала ладони к щекам, пытаясь уложить бешенно скачущие в голове мысли. Слова герцогини отзывались внутри жаром, смотреть ей в глаза не хотелось совсем.