Книга Последний рубеж, страница 72 – Найо Марш

О чем они говорят? О Луи?

– Рики, – объяснял в это время Аллейн, – попал в небольшую переделку. Это я велел ему держать язык за зубами.

– А я-то ему надоедала. Бедняжка! – воскликнула Джулия и разразилась искрящимся смехом.

– Ничего, он справится. Несмотря на дипломатию, которую развел сержант Планк, всем в Коуве понятно, что не все так просто.

– Вы про несчастный случай?

– Да.

– Это был не несчастный случай?

– Пока нет убедительных доказательств, что это несчастный случай. Ваши кузены сейчас у вас?

– Кто вас интересует? Луи или Карлотта?

– Луи.

– Вы сидите на его куртке. Он ушел за сигаретами.

– Простите, – Аллейн вытащил из-под себя куртку и расправил ее. – Какая красивая, жокейская!

– Уж слишком красивая. Накинет ее себе на плечи и перед вами – сам Дэвид Нивен^[33].

– О, пуговицы на рукаве не хватает. Может, оторвалась, когда я сел на куртку? Как ужасно, сейчас поищу.

– Не нужно. Дочка моя могла оторвать. А зачем вам Луи?

– Спросить, не видел ли он чего-нибудь необычного, когда вернулся в «Лезерс».

Джулия обернулась и посмотрела на своего юного деверя.

– Вроде бы нет. Ты не знаешь, Бруно?

– Он только сказал, что никого не видел или что-то вроде этого, – произнес Бруно ломающимся голосом.

– И кстати, – сказал Аллейн, – перед тем, как прыгнуть через овраг – великолепный, кстати, прыжок! – вы не спускались его осмотреть?

– Нет, – произнес Бруно после долгого молчания.

– Правда? То есть, если бы там было что-то странное, вы бы не заметили?

Бруно покачал головой.

– Например, железная труба вдоль изгороди?

– Там не было трубы.

– Только терн? А проволока?

Аллейну показалось, что Бруно сейчас что-то скажет, однако тот молча покачал головой и уставился в пол.

Джулия подмигнула Аллейну и заговорщицки толкнула его колено своим.

– Можно я пойду в магазин? – спросил Бруно.

– Конечно, дорогой. Если увидишь Луи, скажи ему, кто здесь, ладно? Он сигареты, наверное, покупает в «Треске и бутылке».

Бруно выскользнул из машины и, ссутулившись, пошагал вдоль улицы.

– Не обращайте внимания, – сказала Джулия. – Он переживает из-за прыжка.

– Почему?

– Считает, что подал идею мисс Харнесс.

– Харнесс?

– Постоянно путаю ее фамилию. Все думают, что я говорю так ради смеха, но я не специально.

– Я так понимаю, она была одержима этим прыжком.

– Бруно вообразил, что он сыграл решающую роль, и корит себя за это. Если прыжок не упоминать, он, конечно, забывает про него и как ни в чем не бывало лазает по скалам и наблюдает за птицами. А с Касом что? – спросила Джулия и, видя замешательство Аллейна, пояснила: – Ну, Кас. Дядя.

– Замкнулся в себе.

– Горничные сказали няне, что он пьет беспробудно из-за угрызений совести. И откуда только узнали? Хотя понятно: почтальон, посетители конюшни, приятель Рика Сид. Правда, он сбежал.

– Сбежал?

– Наш осторожный Рик сказал, что просто уехал в Сен-Пьер-де-Рош, но в деревне считают, что сбежал. Няня так сказала. У нее обширный круг друзей, и все как один утверждают, что Сид удрал.

– А почему, как они думают?

– Только это вы тоже не принимайте всерьез, – сказала Джулия, распахивая глаза, и затараторила: – Во-первых, она говорит, слухи поползли, еще когда дознание отложили, к тому же все знали про беременность. То есть, Кас прилюдно негодовал из-за этого, поэтому все и знали. А поскольку она часто бывала у Сида, то сложить два и два труда не составило. – Джулия осеклась, потом продолжила изменившимся тоном: – Вы когда-нибудь задумывались, насколько более точным было бы это выражение, если бы вместо два и два говорили один и один?